Глава 6. Тогда. Прятки

      В двадцатых числах января Алексей Васильевич Соболь с супругой, его брат Василий и Доминик Дюбуа были приглашены в дом купца Таловского, на ежегодный зимний бал. Жили Таловские в соседнем маленьком городке и дом их по праву считался самым богатым в городе.
       В детстве Александра с сестрой по праздникам не единожды бывали у Таловских в доме,  в сопровождении бабушки, и сдружились с детьми хозяев - Татьяной и Ильёй. Старший сын Таловских -  Герман, участия в детских проказах и играх не принимал, так как считал себя достаточно взрослым, чтобы заниматься такими глупостями, а младшая дочь Софья всегда держалась особняком.
       Надо сказать, что Софья была дружна с дочерью Нины Афанасьевны - Анной. Наверное, именно потому она следила за Александрой и Марией взглядом исподлобья, когда те появлялись в их доме, точно боялась упустить из виду или знала о них что-то постыдное. На попытки Александры поговорить tete-a-tete, Софья либо отмалчивалась либо старалась побыстрее ускользнуть. Но потом всё равно следовала за ними по пятам. Один раз младший из сыновей Таловских, Илья, с которым Александра была ближе всех, сказал со смехом:
- Да она тебя боится, - и тут же поправился. - то есть особливо тебя, Мари она тоже боится, но поменьше.
-  Вот новости, - вспыхнула Александра, - я что, такая страшная ?
-  Не страшная. Совсем даже. Но Софа думает, что ваша прабабка была цыганка,  значит вы - тоже цыганки. Вот она и боится, что вы её заколдуете-заворожите или серебро столовое стащите.
     Сказанное так рассердило Александру, что она еле сдержалась, чтобы не найти Софью и не поколотить. Но когда Александра рассказала бабушке о фантазиях Софьи, та лишь рассмеялась и посоветовала не обращать внимания на бедную девочку.
- Почему она бедная, бабушка, когда они богатые ? - возмутилась Александра, сжимая кулачки и полная решимости исполнить угрозу поколотить Софку.
- А ты посмотри на Софу, - вздохнула бабушка, прижимая Александру к себе и целуя в макушку. - Девочка ревнует, потому что вы у меня красавицы, а Сонечку Бог красотой обделил. Бедная девочка.
   Сказанное бабушкой как-то враз успокоило Александру, признавшую, что бабушка права.
    Когда, после смерти родителей, дом отошёл Герману, Татьяна вышла замуж за статского советника и перебралась в столицу, а Илья, остепенившись, переехал в Москву, Софья так и осталась при старшем брате следить за домом.
Характер её в лучшую сторону это не изменило, скорее наоборот – одно время до Александры даже доходили слухи, что Софья обвиняет её в своей неудавшейся личной жизни, утверждая, что Алексей Васильевич собирался жениться именно на ней, Софье, пока вертихвостка и ведьма Александра его не околдовала. Но сам Алексей Васильевич на вопросы Александры как это понимать, лишь отмахнулся со словами, что ничего нелепее не слышал и советует ей не обращать внимание на бабские сплетни.
      Все эти воспоминания пронеслись в голове Александры, когда они подъехали к парадному входу в обусловленное время.
       Обустроившись в приготовленных для гостей комнатах, к вечеру они спустились в гостиную. Александра испытывала необъяснимый душевный трепет и восторг, выбирая платье для вечера – из воздушного шёлка жемчужного цвета со стальным отливом, с нашитыми по низу пышной юбки тонкими кружевами и лентами, рукавами-фонариками и довольно низким декольте, оно выгодно оттеняло её слегка смуглую кожу. Когда Александра спускалась по лестнице, все присутствующие в зале мужчины и даже некоторые дамы повернулись в её сторону, настолько она была хороша. Все, кроме Доминика Дюбуа.
      Весь вечер Доминик, казалось, избегал Александру, уделяя внимание кружку  восторженных дам, сразу же образовавшемуся вокруг него. Дамы наперебой расспрашивали господина Дюбуа о Франции, парижской моде, о жизни при дворе. Доминик выслушивал дамский щебет снисходительно, по обыкновению слегка приподняв бровь. И впервые Александра почувствовала приступ дикой ревности, вызвавший непрошенные горькие слёзы, которые показывать было никак нельзя. Из-за всего этого у неё ужасно разболелась голова. Сказавшись больной, Александра спросила у мужа позволения удалиться. После чего, даже не глядя по сторонам - и совсем ей не интересно, ни капельки, где там этот чёртов Дюбуа ! - направилась в приготовленные для них с мужем покои. Проходя мимо кладовой комнаты, являвшейся по сути помещением для перемещения прислуги, Александра решила по старой памяти срезать путь через кладовую. В детстве она часто пряталась здесь во время игры в прятки с маленькими Таловскими, поскольку те, считая кладовую помещением для прислуги, заходить туда как будто брезговали.
   Оглядевшись по сторонам, чтобы её никто не увидел, Александра бесшумно проскользнула за дверь. В кладовой царил привычный полумрак и прохлада, пахло сушёными травами, кореньями, пылью и тишиной. Прислонившись спиной к двери,  Александра на минуту прикрыла глаза, чтобы привыкнуть к полумраку. И в этот момент до её слуха донеслась странная возня и стоны.Так как небольшой проход, соединявший две половины дома, был скрыт от самой кладовой плотными льняными шторами, тот, кто находился внутри не мог видеть Александру. Она сделала шаг, стараясь, чтобы её не было слышно и заглянула в щель между шторами.
      В глубине кладовой, на высоком ларе, где раньше хранилось зерно, полулежала девушка. Юбка её была задрана, оголяя округлые бёдра, а сама она локтями упиралась в крышку ларя, тихо постанывая.
   В мужчине, стоявшем сзади девушки, и прижимающим её за бёдра к паху, Александра без труда узнала Доминика. Он двигался то лениво и медленно, то быстро и яростно. До Александры доносились звуки шлепков, жаркий шёпот.
- Ох, барин... барин ... а вдруг увидит кто ... аххх...
   Александре хотелось бежать, но она не могла оторвать взгляда от этого бесстыдного зрелища. Пока Доминик, словно почувствовав её взгляд, не обернулся. В том, что он не видит её, Александра была уверена, но в то же время у неё возникло стойкое ощущение, что каким-то образом он знает. Знает, что это она, Александра, притаилась здесь, как испуганный кролик. Ни на минуту не прекращая движения, Доминик сдёрнул девушку и прижав спиной к себе,  развернулся к закрытым шторам так, чтобы Александре было хорошо видно и девушку и его лицо, а потом, задрав её рубаху, обнажил большую, пышную грудь с коричневыми сосками, которая при каждом его движении  соблазнительно колыхалась.  Всё это время он не отрывал взгляда от задёрнутых штор и Александре казалось, что смотрит он прямо ей в глаза.
     К своему ужасу Александра испытала что-то похожее на возбуждение. Почувствовав, как кровь приливает к лицу, она пришла в себя и бросилась бежать, кажется, зацепив на пути какую-то утварь. Лицо её полыхало, сердце норовило выскочить из груди.  В комнате Александра упала на кровать и разрыдалась. От обиды. От ревности и стыда.
     После этого, она решила прекратить всякое общение с господином Дюбуа. О своём решении, с присущим ей пылом, Александра тут же сообщила в письме, передав его с посыльным. К некоторому её сожалению, Доминик Дюбуа даже не попытался с ней поговорить, просто перестал у них появляться. Месяц Александра провела в душевных терзаниях и мучениях. Она то мысленно ругалась с ним в пух и прах, то принималась, так же мысленно, молить Бога, чтобы Доминик появился в их доме. Несмотря на общих знакомых, они ни разу не столкнулась с Дюбуа  где-то в гостях. Но с жадным любопытством Александра ловила все новости и слухи, где звучало его имя. Ей так хотелось о нём говорить ! Поэтому когда Мария, закатывая глаза, вещала со счастливой улыбкой, что сказал До;миник ( при этом сестра ставила ударение на первый слог) на кого посмотрел, с кем танцевал, Александра не останавливала её, хотя ей и казалось, что сердце у неё всё-таки выскочит из груди. 
Через месяц на улице к Александре подскочил мальчишка из мастеровых и передал письмо. Письмо было от Доминика Дюбуа: "Ma chere, Александра, завтра я покидаю Россиию, нам необходимо объясниться. Если вы не против, посыльный вас проводит."
Александра  колебалась ровно минуту, после чего решительно устремилась за мальчишкой.