Во Львове пристрелили Фарион

Вот это новость – встретилась с Бандерой,
Львовская безумная холера.
На панихиде нацисты жгли лампады,
Чему, признаться, у нас все были рады!

И я не знаю, кого благодарить,
Кто смог нам этот праздник подарить…
Он неизвестным и поныне остаётся,
Но киллеру, конечно, же зачтётся.

Он заработал уваженье и респект,
Ведь смог успешно ликвидировать объёкт
И мигом перестал быть вечер томным –
Во Львове нацики все изошли на говны.

И забурлило майданное сословье,
Заволновалось свиное поголовье,
Ведь понеслись настойчивые слухи –
Расправились свои же со старухой!

Не так давно головорезов из "Навоза",
Оскорбляла эта старая заноза.
Она как будто бы бессмертьем обладала –
Нацистов русскими без страха обзывала!

После такого ничуть не удивляет,
Что на неё теперь могильный камень давит
Наоборот, считаю даже странным,
Что с ней покончили достаточно гуманно.

Могли прикончить её более кроваво –
У её недругов, как раз такая слава!
И даже жаль, что парни из "Навоза"
Не наняли другого виртуоза…

Но, впрочем, дело сделано, и славно –
Она в гробу, а как, вопрос – не главный.
Прошла успешно утилизация рагули,
А нам подмога – сэкономим свои пули.

И меня могут упрекнуть, я это знаю,
Что будто женщину я не уважаю,
Но не спешите мне делать замечанье,
Какое уж тут, право, состраданье…

Давайте вспомним её "подвиги" былые,
И против церкви, и языковые,
И как клялась всех русских уничтожить,
Всё зло её сегодня подытожим.

А если б бабка не дай бог не померла,
Она б ещё наделала б дела,
А так во Львове прикопали, вот и ладно –
Другим кастрюлькам будет неповадно.

Её "багаж" не предусматрюет тюрьму,
Всю свою жизнь нацистка шла к тому,
Что её ждал заслуженный конец –
Ей, как и Адику, башку пробил свинец!