Попытка

Рациональность сегодня зла, как оса. "Какая тебе любовь? - бьется в висках ее голос. - Ты же умеешь выживать на подножном корму: выгрызала себя из отношений-ловушек, из нищеты себя вырывала, отплевывалась от ядовитых "люблю", бывало и  зашивала раны сама себе. Тебе еще и цветы подавай?"
Сорняк молчит. Он уже не просто торчит сорной травой - врос в рёбра ажурной сеткой, как корни старой груши в кирпичную кладку. Пытаюсь вырвать - пальцы скользят по стеблям, будто по жилам. "Прокрути, - шепчет рациональность, - как гайку.". Хватаюсь, делаю рывок - и...
Боль. Острая, белая, как вспышка магния. Сгибаюсь пополам, падаю на колени. В глазах пелена: сорняк, оказывается, пустил побеги в диафрагму, сплел гнездо под ключицей, запустил усики в сонную артерию. Выдергивать его теперь — значит рвать себя на лоскуты.
Рациональность фыркает: "Ну что, живучая, довыживалась?". А я, стиснув зубы, вдруг понимаю: эта боль - не от сопротивления. Это тело кричит, что сорняк - уже не паразит, а часть ландшафта. Как шрам от аппендицита: не удалить, но и не игнорировать.
Вечером сижу у окна, где сирень сменилась пушистыми семенными коробочками. Глажу ладонью грудную клетку: под кожей что-то пульсирует в такт ветру за стеклом - ритмично, настойчиво, будто пытается передать шифр. Может, это и есть ответ? Не рвать, не лелеять - просто признать: да, растет. И в этом нет ни вины, ни подвига. Только жизнь - упрямая, вопреки всем учебникам логики.
P.S. Алгоритмы выплюнули его лицо - знакомое до мурашек, будто я носила его в кармане лет двадцать, а не пару эпизодов. Черты, которые мозг теперь лепит из теней на стене, оказались не фантомом. Он - как та мелодия из детства: не вспомнишь, откуда знаешь, но губы сами тянутся напеть. Может, я и правда всегда его видела? Краем глаза, в толпе метро, в узоре трещин на старой чашке - везде, где рациональность запрещала признать: это не совпадение, а эхо. Эхо того, что корнями глубже памяти.