Письмо немецкого солдата

Ах, Августин милый - гармошка губная
Затянет куплет свой визгливым фальцетом.
А я все лежу и тебя вспоминаю,
Моя дорогая, моя фрау Гретта.

Наверное ждешь меня вечером длинным,
И горечь тоски подсластив марципаном,
Бредешь по бульвару на Унтер-ден-Линден,
Окутана утром осенним туманом.

Ты пишешь письмо, хоть его не прочесть мне,
Но белый листок сладко пахнет духами.
В надежде что скоро опять будем вместе,
Ты сядешь на лавочку с Гёте стихами.

Зашел бы в кафе, как порядочный бюргер,
И ждал бы тебя там с приятным волненьем.
Но давит на бок в кабуре ржавый "Люгер",
А лес вдалеке все шумит серой тенью.

Был славный поход, но охота на русских,
На диких славян, что не лучше медведей,
В конечном итоге закончилась грустно -
Остались мы здесь и домой не приедем.

Мы дрались отважно, мы очень старались,
Но насмерть стояла их злая пехота.
Мы их убивали, они поднимались
И в рост полный шли на стволы пулеметов.

В чем здесь колдовство или тайна - не знаю,
Возможно в их нраве и воле народной,
Но русские, видишь ли, не умирают,
Пока их земля вновь ни станет свободной.

Все было рассчитано, точно, понятно,
Но только они покоряться не стали...
С тех пор по лесам и полям необъятным
Гниют наши серые каски с орлами.

Мне русской земли здесь досталось не мало,
Чтоб кости мои из травы не торчали.
Чужая земля, Гретта, пухом не стала,
Она только давит и гложет печалью.

Ты знаешь ли, Гретта, как мне было страшно
Один на один выйти с русским солдатом,
Когда в оголтелой, шальной рукопашной
Он выбил мне челюсть винтовки прикладом.

Предательской дрожью тряслись мои руки,
Никак не могли зарядить "Шмайсер" верный.
Я умер бесславно, я умер в испуге,
На русской земле - такой чуждой и скверной.

Они словно дьяволы сыпались сверху,
Со страшным "Ура" к нам летели в траншею.
Пока я тянулся рукой к пистолету,
Мне кто-то из них с хрустом вывернул шею.

Не дай Бог узреть их атаки жестокой,
Их бешеных глаз, лиц в крови, глаз горящих.
Их формы, испачканной кровью и потом,
И красных знамен, в дымном небе парящих...

Прощай, моя Гретта, лежу безымянный,
Закат надо мной тихо тлеет, как свечка.
Под ветром ковыль все кивает, как пьяный,
Да тихо журчит рядом быстрая речка.

Холодный рассвет пьет туман без закуски,
Где наша в траве затерялась могила.
Я в будущей жизни хотел бы стать русским,
Чтоб точно понять, в чем их страшная сила.

Зажги по мне свечку и вспомни с молитвой,   
Присниться тебе ночью я постараюсь.
За сим остаюсь штабс-ефрейтор убитый,
Влюбленный навечно в тебя Отто Клаус.