09. 05. 45 Выбывший с жёлтой нашивкой

Сержант с испариной на лбу проснётся. Встанет.
Вздохнёт глубоко… Перекрестится… Эх, память…
Мерещится ему, как явь, последний бой,
Кавполк семь дней овладевал той высотой!
Как-будто снова перед ним во тьме ночной
Бойцов уставших взгляды, любой из них – герой!
Солдат и командиров голоса и лица,
На куртках и шинелях синие петлицы…
И в инее от пара из ноздрей коня щека;
Болото, перелесок, деревня и река.
Приказ комэском дан – дойти до ивняка!
Команда взводного расчётам ДШК,
Все на позициях. Рассвет. По полю снежный вьюн.
Лупили изо всех стволов, вверх поднимая грунт!
Откуда-то к разъезду выполз бронепоезд вдруг…
Пехота, «Ганомаги», на правом фланге «Штуг»,
Зарядка ленты с БЗТ. Пустой патронный пункт.
Огонь ответный батареи нашей через луг –
И враг тогда сполна узнал почём тут лиха фунт!
 Раскаты смолкли. Тишина… И только сердца стук…
Противник отступил. Конартдивизион их спас!
Поправили прицел. Пополнили боезапас.
Враги в прорыв идут опять. Стрекочут из-за бани.
Немецкий снайпер бьёт – подносчик ранен!
Атака не стихает, неприятель перебросил
Орудие и миномёт. И начались забросы!
Ну а затем, чтоб уничтожить точку их,
Прицельно стали бить. И пулемёт притих…
Номер один и два мертвы – снаряд настиг…,
Не сможет никогда забыть он их последний крик!
Захватчики в окопах: «Русиш шайзе…» «Зиг!».
Из ППШ их очередь скосила в тот же миг:
Кавалеристов взвод к траншеям подоспел,
Фельдфебель недобитый, его в разведотдел.
А он засыпанный оттаявшей землёй лежит
И слышит голос санинструктора: «Он жив»,
Хоть в донесении он будет в безвозвратных…
Носилки волокут, намок от крови ватник –
С контуженным в телегу погрузили аккуратно
И по-пластунски за телами поползли обратно.
Осколки мины в тот декабрьский день словил,
Перевязали в полевом, да эшелоном в тыл.
 Затем на сортировку в эвакогоспиталь попал.
Как о поддон три раза звонко звякает металл,
Под лампой на столе сквозь сон он слышал звуки,
Команду ассистенту: «За вами швы. Три штуки.».
Палата. Койки. Медсестра заводит патефон.
Казалось бы, не фронт, но чутко очень спал он:
То вой сирены. То соседа приглушённый стон…
Частушки, песни и стихи; играл аккордеон –
Агитбригада новогодний дала бойца концерт.
На Рождество он положил письмо семье в конверт,
Он повидал тогда калек без глаз, без ног, без рук;
Один из них, как оказалось, был из деревни друг…
Со всеми сводки совинформбюро он слушал,
А мысленно помянывал товарищей он души…
Погибших в подмосковных рейдах возле Рузы,
Пропавших в топях и лесах близи Вазузы
При наступлении на Гжатск в распутицу и солнцепёк
Под «Юнкерсов» жестокие удары вдоль и поперёк…
 Под «Юнкерсов» жестокие удары вдоль и поперёк…
Состав, погрузка. В полк он направлен запасной.
Учёба новобранцев – труд оказался не простой,
В войска переправляли одну команду за другой…
Пехоту ждали марши в слякоть и в мороз и в зной,
Вот только у него рука была не твёрдою порой…
Комиссовали… На север поезд. Дом родной!
Пять лет не видел мать со службы срочной!
Теперь он рядом с ней, но временами тошно.
Отца не смог застать, ушёл на фронт в сорок втором –
Погиб от бомб на Украине, пока был в госпитале он.
Два младших брата были ранены, но живы!
Он здесь, а они там, где выстрелы и взрывы…
С ранения его год с половиной пролетел,
Он не в строю. Колхоз. Жениться уж успел…
Холодный май, поля питает снегом талым,
А в деревнях-то мужиков на счёт осталось…
Четыре Пасхи к ряду война уже идёт,
Со всей страной советской он день Победы ждёт!
Та самая среда… Ура!!! Земной тебе поклон,
Полка двадцать второго пулемётный эскадрон!