Поэту

О мертвых либо хорошо, либо ничего, кроме правды.

Ты - утонченная натура.
Ты в вечных поисках себя.
Твой дух голим был, словно провод -
Когда-то ты горел, любя.

Ты мчался к света идеалам,
Но жизнь ворвалась в твой мирок,
Терзав сомнением и страданием,
Вельтшмерцем удушив покой.

И ты не стал Маккиавелли,
Сливая Истину с собой -
Тогда б, быть может, не лелеял
Свой эталон, призвав покой.

Ты мог любить и, может, мог бы
Еще раз чувствами взыграть,
Но твоих мыслей катакомбы
Взаимность не смогли забрать.

Есенин, Блок и Гумилев,
Их память о чудных мгновениях -
Их столп навечно пропоет
О миловидности видений

И о несбывшихся мечтах.
И, судьбы снова проклиная,
Они возвысят тонкий нрав,
Пред ним в коленях преклоняясь.

Ты возносил ее пред всеми,
Но, не сумев завоевать,
Писал сентенции - и племя
Тебя смогло жалеть, понять.

Ты заклинал ее Венерой,
И, как и ранее глупцов
В своей безвластности эсера,
Тебя сразил столп удальцов.

Столетний, многовековой
Порог стремлений и желаний,
Где есть она, есть ты и он,
Кому - любовь, кому - терзания.

Так странно, что за все века
Никто не подал им рецепта,
Лишь кто-то книги вновь писал
О родах и смертях концептов.

Неопытный в сердечном дуге,
Неискушенный злой судьбой
Сентиментальную к подруге
Питал незрелую любовь -

Чему дивиться? Вы младенцы
В таких делах, и нет причин
Вновь причитать сонмы сентенций
О жизни, страсти и любви.

Поверь, я знаю, что ты чуял.
Я тоже сбит не раз с пути,
Пытался выбраться, рифмуя,
И в вечных поисках я был.

Брат, твои мысли на бумаге
Не больше, чем простой недуг,
И души, перед нами н;ги,
Лишь открывают свой испуг.

Твой столп тоски и грез, страстей -
Ей не нужна сентиментальность.
Ей ни к чему мир сверхидей,
Терзаний, самобичеваний.

Нужна ей вера - ты не верил.
Ей нужен зверь - ты был хорьком,
Возвысив чувства и лелеяв,
Как будешь спать одним с ней сном.

Вы как мальчишки все влюблялись,
Теряя голову в пылу.
Остыть бы вам, смирить бы слабость,
Жить не в мечтах, а наяву.

Таких, как ты: их миллионы,
Вновь проклинающих судьбу,
Природу, Бога, легионы,
Но не понявших всю игру.

Ты искушенным был судьбой -
Но не сумел ты стать сильнее,
Чтобы в смирении покой,
Прийдя, твою душу согрел бы.

Ты взрослый и большой ребенок,
Так не принявший все и вся.
С тобой сомнения шли бок о бок,
И ты не смог их оборвать.

Но среди грубости толпы
Ты в восхищении видел диво
Небесной чистой красоты
И воспевал ее огниво.

Ты прозорливо предрекал
Кончину наших устремлений.
Твой глас вопил о том, что знал,
Преображая те видения.

И где-то век спустя мальчишка,
Впервые вняв любовный дар,
Прочтет, откроет твою книжку,
Поймет, что вечен тот дурман.

И, не умея обуздать
Свои игривы сердца пульсы,
Возьмет перо, возьмет тетрадь,
Ее наполнит своей грустью.

Или терзанием. Или счастьем.
Или возвысит вновь ее -
Извечный круг. Извечны страсти,
Перерастающие в слог.

И где-то век спустя мудрец -
Он все поймет, он растолкует
И пожалеет, что конец
Постиг тебя в ненастной буре.

Он пожалеет, что не мог
Приободрить тебя, и силы,
Воспрянув, сокрушили б рок,
И ты б стал суженным Людмилы.

И где-то век спустя пророк
Поймет твоей души терзания,
И почему ты впал в порок,
От мира в пьянстве закрываясь.

Он будет знать всего причину,
Но ничего не скажет он.
Когда твой дух был, как руина,
Как ты хотел их слышать сонм!

Тебя судить будут, винить,
Что ты был слаб, застенчив, робок,
И пожалеют твою нить
Извечных поисков и тропок.

Тебя потом будут читать.
Твой слог воспрянет монументом.
Но в тени вечного креста
Тебя не тронут си моменты.

Им не понять, как блик огней
И оглушающих оваций
И веселил, и мрачно тлел
В незримой пытке вверх забраться.

Вверх - не к признанию и не к славе,
А к глади буйственной души,
К покою через бичевания,
От ран к всевластвующей любви.

И твоя буйна голова,
Достигнув забытья с покоем,
Надеюсь, тронулась венца
Не от сего мира изгоя.


28.09.2021 г.