Два одиночества

  Он бежал от неё, как чёрт от ладана, не оглядываясь и не поднимая глаз от земли. Она же, наоборот, шла следом неторопливо - потому что знала конечный пункт его путешествия. Поэтому и плелась, чтобы дать ему время прийти домой, успеть разложить промокшие стельки из ботинок на просушку, поставить чайник, вскипятив его, заварить свежий, достать овсяное печенье, выпить обжигающий напиток, закапать лекарство в уши, включить телевизор, устроиться на диване с пультом.

   Она не спешила, потому что хотела, чтобы он успокоился, подзабыл о ней и облегченно вздохнул, вспомнив, что завтра выходные... Выходные - один - в четырёх стенах, с бесконечно горячим чайником и уже просохшими стельками. Тоска...

   Она знала, что он вздрогнет от звонка в дверь и... возможно не откроет. А если... А если откроет? — Покраснеет, разрешит войти, выльет свежий чай и заварит новый. И в его глазах замелькает волнение, а в её - отчаянье. Отчаянье и сейчас в её глазах. Потому что знает наперёд, что будет.

   Что будет, что будет... А ничего не будет.

   Улица предательски темна. Дом, подъезд, лестница, третий этаж направо. Нет, четвертый - налево. Дверь. Вздох. Выдох. Звонок...