Барашки

                Андрею.

Даль пустынная гола.
Ни косули, ни вола.
Лишь колючки да скала.
И пески, пески повсюду.
Сушь, посильна лишь верблюду.
Лишь всезрящего  орла
тень расправила крыла...

Над долиной Галилеи
дымка сизая маслин.
Гурт барашков арамеи
в роще фиговой пасли.

Щиплет трепетное стадо
спуск пологого холма.
Лавров пряная аркада.
Песнь хвалебного псалма.

Под уклон скользят копытца.
Табунки козлят и лам
пастухи ведут напиться,
к родникам припасть стадам.

У подножья блещет заводь,
утолившая луга.
Иордан стремится плавать,
поднимая берега.

Он рождён на дне ущелья.
Семь источников впитал.
В трёх ручьях прошёл крещенье,
и росой с хребтов упал.

И в восточной Галилее
он достиг Тверийских вод.
В камышовой галерее
цапли хаживают вброд.

Лён колышет мелководье.
Лодки плещется корма,
притопив свои обводья
и корзинку для сома.

Море - собственность закона,
власть налоговых оков.
Оснастил сынов Иона
скудной долей рыбаков.

Шлюпку сносит за прибоем.
Сети бродят за бортом.
Бьются чайки смертным боем
над Андреем и Петром.

Выдут чудом две рыбёшки,
и пяти хлебов лепёшки,
поучительный Лука.
Это после. А пока


ясель ласковая глина.
И звезда не сводит взгляд -
мать укладывает сына
спать в кормушку для ягнят.

Кто возложен в эти ясли?
Спи, пока не надоест,
ибо скоро станет ясно:
вот он плотник - вот и Крест.

Крест из хвойной древесины.
Кущи диких клещевин.
Снять бы только с крестовины -
жив ли, мёртв ли - ибо сын...

Заплутали арамеи,
и в пустыню забрели.
И самих скрутили змеи,
и барашков не спасли.