Баллада о двухстах двадцати восьми

8 января 1943 года фашисты расстреляли и сожгли 228 мирных жителей деревни Осовок.
10 марта 2005 года установлено 11 плит из гранита с надписью «8 студдзеня 1943 года на гэтай зямлі было растрэляна і спалена 228 мірных жыхароў в;скі Асавок». На плитах высечены имена 217 мирных жителей.
 
 
В доме сто тринадцать человек…
В доме Козаченко Алексея…
Будь ты проклят, человечий век,
Если, испытаний не жалея,

Заставляешь мучиться, страдать,
И гореть живьём, и падать в поле,
Близких и родных войне отдать
И забыть себя в чужой неволе.

Пусть же будет проклята война,
Та, что жизней люд мирской лишала
И, шагая с ночи до видна,
Не могла найти себе причала!..

В доме сто тринадцать… Боль и страх…
Что же будет дальше?.. Будет что же?..
Слёзы в обезумевших глазах…
– Всех убьют нас, людечки, похоже, –

Кто-то говорит, смотря в окно,
Ведь за ним фашистское отродье
Тащит поросёнка и зерно,
Расстреляв хозяйку в огороде.

– Выходить на улица! Шнель, шнель! –
Фриц кричит. Под дулом автомата,
Застегнув солдатскую шинель,
Гонит деток маленьких из хаты.

Просит мать оставить сиротин,
Ведь отец погиб на фронте где-то.
Но каратель – царь и господин!..
Женщина фашистом вмиг раздета.

Ну, а ей хоть как, но чтоб с детьми!
Вывел гад… На снег погнал босою…
Выстрелы… О, дьявол их возьми!..
Смерть семью скосила вмиг косою.

За ноги в сарай поволокли,
Пятки лишь на солнышке сверкали…
Тварей тех моли иль не моли –
Не услышат! Совесть потеряли.

Из лесу тащили всех подряд,
Всех кого встречали на дороге.
Ставя под стеною хаты в ряд,
Отправляли к праотцам и Богу.

И водили, будто скот, в сарай,
Угощая пулями и криком.
И, смеясь, вещали: «Mатка, – рай.
Партызан не жить в страна великой».

Плакала Марусечка Линько,
Лукашевич Сонечка стонала.
Им, малышкам, было нелегко
Дожидаться зверского финала.

Открывались часто ворота,
Принимая постояльцев новых:
Вот и Астаповичей чета,
Распроститься с жизнью не готовых.

Бандики в углу все собрались,
И семья Галицкого Антона.
Марья шепчет Лёнечке: «Молись.
С верою, сынок, душа бездонна».

Ренечке Живице невдомёк,
Почему не кормит сиськой мама,
Почему по стенке огонёк
Прыгает до ветхой крыши самой…

Слышаться удары молотка
По доскам, приложенным к воротам...
И тверда карателя рука –
Выполнить приказ скорей охота.

Дым сочится в щели, как змея,
Пламя охватило верх строенья.
Радости фашисты не тая,
Смотрят на последние мученья

Ребятни и женщин, стариков,
И стреляют в вышедших из ада,
В тех, кто смог из огненных оков
Вырваться и добежать до сада…

И затихли крики… Больше нет
Дома и сарая, и невинных…
Только ветер волком взвыл в ответ,
Пряча боль то в трубах, то в овинах.

Нечисть по лесам пошла гулять,
Натянув, как саван, маскхалаты.         
Кровь течёт на белый снег опять –
С пулей в головах лежат ребята.

Как же так? Скажите, как же так
Всю деревню истребили «звери»?
Почему судьбой не дан был знак,
Чтоб войне закрыть проклятой двери?..

Двести двадцать восемь их лежат
С той поры под плитами гранита.
Память лишь народная свежа,
Пеплом душ загубленных увита.

Да звонят во всю колокола,
Будто бы доносят всему свету,
Что деревня Осовок ушла,
Чтоб потомки берегли планету.