Игорь

Мой двоюродный дедушка Игорь работал маркшейдером в Метрострое.
25 лет подряд он спускался под землю, чтобы сделать Москву удобней.
Знал, как там все обустроено,
и ему открывались такие невиданные катакомбы,
фундаменты, подземные воды,
он был редкой геологической породы.

Вечером приходил к бабушке домой
(лет в 40 он развелся с женой
и жил в квартире со своей сестрой)
и с аппетитом ел
(щедро сдабривая горчицей)
сразу и первое, и третье, и второе,
как будто его самого было трое.

Он научил меня кататься на велике,
приезжал к нам на Мансуровский из Очакова,
чтобы что-нибудь починить
(мужских рук больше не было).
Я и сейчас слышу его голос,
он улыбается, говорит:
– Привет, крокодил!
И я радуюсь, что я не зайчик, не пирожок, не солнышко
(только вот уже не узнаю, кто его этому научил).
Он был единственным человеком,
любившим меня и брата одинаково,
а его взамен обнимала жизнь.

Я была беременна, когда дедушка умер.
Мы похоронили его под Истрой.
25 лет земля привыкала, приглядывалась к нему,
и вот, наконец, окончательно свыклась.

Это был какой-то нечестный удар поддых
или, скорее, прострел.
И я до сих пор его волоку.
Тянет и тянет дырочка в правом боку.

Мама вспоминала, как они вместе ходили в походы и на байдарках,
изучали мироустройство наощупь.
Это такая что ли наследственная физиология.
Чтобы вы поняли:
если меня пырнуть в переулке ножом, то
из меня горлом
пойдет не кровь,
а геология.