Продрогло тело и алкает

Продрогло тело и алкает.
Тепла домашнего когда.
Когда горит огонь в печурке.
Но дождь шумит уже осенний.

И мы уставшие лежим.
Под плащ-палатками хладея.
И содрагаясь вмести с ним.
Березы молча разбухают.

И где-то там шумит война.
Там немцы наступают.
Кипит, кипит кровавая река.
И где-то там дымит соляркой.
Наш танк прощаясь с нами навсегда.

Осталось 3 патрона медных.
И сухари заплесневелые пока.
Антон лежит, хрипит, стонает.
И обожженая рука.
Под мокрый дождь сигает.
И остывает под бинтом слегка.

Молчанья пониманья.
И тонкий свист синиц вокруг.
Идет, молчанья совещанье.
Куда нам тихо выходить.

И командир глядит на небо.
На свист и гул вдали пока.
Андрей махорку курит.
Едят немного комары.

2

Дни шли недели мчались.
Такие были частые часы.
Маневров много то лесами,
То вдруг дорогами войны.

Когда из всех кто был когда.
Остались девушки одни.
Медчасть с бинтами мхом и йодом.
На танки шли под громкий вой.

Таких солдат не знали штатных.
Их записали в этот бой.
Не командиры в штабе матом.
Трофеи взятые трудом.

Сочилась кровь, болели раны.
Редел наш строй земля рвалась.
То партизаны то солдаты.
Терялись лица у врага.

Огромный рост и ходка великанов.
Чуть выше вон того куста.
куст правда срублен пулей как бы.
Но великаны для врага.

3

Засады помнят нас упрямо.
Лежали ждали под дождем.
Пока трофейные солдаты
подарят миг не пропадем.

Ведь мы давно огромной славой.
Врага живьем уже берем.
Трава склоняется тоскливо.
Шурша под телом и поет.

Поет стреляющая нива.
Поет гущина и поет.
Поет кустарник свистом быстрым.
Кого то пуля заберет.

Враги терялись в свисте этом.
Кричали что в кустах живет.
Большая армия огромных.
Того куста вон выше чуть.
Теряли смелость вдруг в потемках.
Там великанов жутких суть.