Стих и текст

%
...ж смурфы ль - б в хмурь ж -
- жрут ль... б смузи ж... б да коньяк...:
ж в грунт ль (б двояк!) –
- ж с струн ль (б в шуием ж... б в стояньи...) -
- ж шнур ль рвут (б в штурм ж!) –
- ржут ль... б в Мьянме...; ж рьян ль... б маньяк:
ж впрямь ль... б встрял ж... б в ступор
(ж с муторным ль... б с дном ж!)...; б в пьянь ль им -
- ж жмур ль (б сквозь смутность...) - ж в якорь ль
(б с яств ж!) - б вскользь ль... б в ямб -
- ж в кайф ль (б в каяк!) –
- ж в Skype ль (б с струй ж... б для сикигами...)...;
ж твёрд ль... б оммёдзи (ж с мганг ль...) –
- б в стрём (ж рвёт ль... б с мозгами!) -
- ж с грёз ль (б с амёб!) - ж в стёб ль (б в мёд
(ж в тмин ль...)!) –
- б в Лимб (ж в склизь ль... б с ламп!).
____
Смурфы в хмуром страшном лесу, отыскав огромные грибы с человеческими лицами,
употребляют смузи под коньяк, расположившись на ненадежном амбивалентном грунте. На столе их стоят разнообразные яства, по скатерти разлит мёд, рассыпан тмин и вокруг шныряют призраки. Ямб приподнимается над опасностью, впитывает в себя грёзы амёб и по этой причине незамедлительно приводит к ссоре с мозгами. Вокруг в полумраке угадываются скалистые фантастические берега. Из темных вод реки торчат развалины небоскреба, и до предела натянутые струны ввергают в ступор ее муторное пьяное дно. По опасной ойкумене непреодолимо разливается кайф  и непредсказуемо разносится эхо от гомерического хохота колдуна. Восточные пагоды в свете полной луны виднеются на необозримых уступах. Психопаты, впав в грогги, садятся в каяк, а на берегу остаются масай с веслом и саам возле своего древнего изысканного сейда. Смутность струй навевает опасность ссор, и склизь, стекающая с адской лампы, проникая в микроскопические щели души, медленно сочится сквозь претенциозную хмурь. Мох заполняет собой Вселенную, а тольтеки все растят деревца бонсай и безответственно погружаются в шторм обертонов. Вздыбленные лабораторные псы обнюхивают пустоту, которая переполняет колбы, и везде валяются огромные необработанные глыбы. Трансцендентальный шнур, игнорируя обманчивую тяжесть якоря, ползет, словно змей, по палубе в направлении трюма, в котором хранится коньяк. А вдалеке, на другом конце кукурузного поля видны гигантская человеческая фигура и очень необычного вида инопланетное дерево, все
ветви которого заканчиваются волосатыми кистями рук с длинными изогнутыми звериными когтями. 

%
...ж в Р’льех ль — б Трикстер,
ж фрик ль... б дед ж... б Пихто -
- ж в трель ль (б с ярмарок...) -
- ж в хрень ль (б в хлябь ж!)...: б схлынет
(ж с мглы ль...) - б в взбрык
(ж вскрыл ль...) - б к дояркам ж (б в хтонь...);
ж с штольнь ль - б в впрыск ж
(б вдрызг ль ж... б обрыдл ж!) - б с полыни
(ж с глыб ль...)...; б блымал
(ж в хлыст ль...) - б всплыл ж - б в фрактал
(ж с тантр ль...): б тварь -
- ж сквозь ль... б тональ ж - б к нагвалю
(ж вскользь ль...)...; б в шквал
(ж с свойств ль...) - б сблевал ж (б встревали
ж в рвань ль... б хипстеры!) -
- ж в всхлип ль (б взрастал...!)... .
____
На маленьком острове Тональ под пальмой сидят Трикстер и дед Пихто, одетый, как хипстер, а вокруг них плещется неизъяснимый и бескрайний Нагваль. Фрики вокруг издают трели, и на ярмарочной площади - склочное марево и по колено хлябь. Из всех зияющих штольнь, как только схлынула мгла, повылезали хтонические чудовища, и по побережью, нахлебавшись смысла из вскрытых кем-то злонамеренным тантр, расхаживают обезумевшие доярки с пустыми ведрами. В промежутках между немотивированными взбрыками они осуществляют впрыск, и ветер разносит по ойкумене сладковато-бальзамический пряный запах полыни с обрыдлых глыб. Тварь взмахивает хлыстом, пытаясь сблевать страх, злость и невежество, вскользь блымает в пустоте, встревает в фрактал, становясь то всеобъемлющим целым, то его аналогичной частью, всплывает, как ей изначально и было положено, в проруби, и наконец, всхлипывая, возрастает, превозмогает рвань, обуздывает шквал свойств и наблюдает за колесом сансары.   

%
Паранормальный рататуй:
с пальм - в ртуть (с свойств...) -
- в свопинг (к растафари!)...;
ж в мрак ль (б в Тенерифе...) -
- ж в дрифт ль (б в сафари...) -
- ж в шмат ль (б к твари ж!) - б в хмарь
(ж в драйв ль (б с «Шма»!)...) -
- ж с ста ль... б с штук...;
ж с стай ль - б словно ж... б с тайн —
- ж в Google ль (б в Колумбайн!) -
- ж в штраймл ль - б в гоэтичный ж...
б в спич (ж в скетч ль...) - б с скотчем -
- ж в китч ль... б с статуй...;
ж сквозь ль... б гештальт ж...:
«...б попотчуй...!» -
- ж вскользь ль (б с копотью ж!) -
- б в створ ль ж (б с мглой ж!) -
- б в offline... .
____
На основании свойств паранормального блюда ты из состояния твердо стоящего и имеющего корни непринужденно переходишь в фазу текучести, а неиспользуемые в данный момент фрагменты твоей памяти благополучно отправляются в хранилище всего второстепенного, где растафари перманентно курят бамбук и танцуют регги.  И в этот момент на тебя непреодолимо наваливается токсичное и мучительно постыдное ощущение хтонического мрака, как будто бы ты вдруг обнаружил себя на изолированном острове в бескрайнем океане. И плюс к тому, еще вдруг неожиданно оказывается, что чтобы развеять это наваждение, тебе необходимо здесь беспрерывно и неутомимо путешествовать, а передвигаться в этих местах, как обнаруживается, можно только исключительно методом управляемого заноса и боком вперед. Однако, постепенно, по мере преодоления всех неприятностей, после употребления в пищу свежего, только что вырванного из твари, шмата мяса, в твоей душе на месте хмари непреднамеренно вырастает напористость, которая поддерживается многими твоими вновь открывшимися и прежде не замечаемыми недокументированными возможностями. И вот тогда ты осознаешь, что незаметно для самого себя даже и не попал, а как будто бы по одной молекуле просочился, в странную необдуманную вселенную, где, если поставить себе цель, то к ней никогда не придешь, и найти в которой что-то действительно ценное или интересное можно только случайно и в результате спонтанных действий. В этой искаженной стрёмной реальности в поисках всевозможных тайн рыщут хищные стаи (частью которых ты иногда то с гордостью, то с отвращением осознаешь и себя), которые пользуются Гуглом, но если последний вдруг не срабатывает, то они прибегают к манипуляциям, к пошлостям, а иногда и к откровенному Колумбайну. Когда же эти отморозки находят то, что им было нужно, то сначала, вроде как, неожиданно, раздается краткий колдовской спич, а затем внезапно оказывается, что вся эта абракадабра, на самом деле, являлась всего лишь небольшой и малозначимой преамбулой к некоему зловеще-глумливому комедийному спектаклю, где все персонажи носят штраймлы и где у большинства рты заклеены скотчем, а вокруг них агрессивно расставлены подчеркнуто и утрированно китчевые статуи, изображающие то римских императоров, то языческих богов, а то советских рабочих, колхозников и физкультурников. И вот если вдруг по какому-то странному недоразумению ты, превозмогая гештальт, весь закопченный и вечно поскальзывающийся, с удивлением находишь себя бродящим по сцене среди всего этого диковинного реквизита и пытаешься со всей своей креативной мглой все-таки втиснуться в тот самый узкий створ и для этого просительно протягиваешь непонятно к кому все имеющиеся у тебя в распоряжении щупальца, мандибулы и хелицеры в надежде получить хоть один процент зарядки батареи, то ты весьма предсказуемо вываливаешься в offline, что, в принципе, возможно, в данной ситуации для тебя оказывается и наилучшим вариантом... .

%
...ж строки ль... б сползут ж... б по штреку:
ж глыба ль... б застряла ж... б в глотке...;
ж в глобус ль
(б в схлоп!) - ж в взгляд ль (б с абрека...) -
- ж в мреть ль...: «...мне б хоть каплю ж... б водки...
ж впредь ль б...!». Нет. Не даст: «Где ж... б Юстас?!» -
- ж в рдеющей ль... б мгле ж... б с проталин...;
ж в склеп ль (б в блеф...) — ж впрок ль
(б в дебрях ж... б пусто!) -
- ж в Р’льех ль (б в хруст...) —
- ж в грусть ль (б в трупность ж!) – б Алекс... .
____
Закорючистые строки сползают по штреку, и неконтролируемый яростный взгляд требует выдать абреку хотя бы каплю водки. А в его голове невозмутимо стоят покосившиеся фонарные столбы, и по недостроенному железнодорожному мосту беспрепятственно разгуливают мертвецы. Внизу же под ним - в джипе - на берегу реки - у костра - светится странный непреодолимый огонек, и некто, сидящий от автомобиля в непосредственной близости, размешивает палкой в висящем над костром котелке спонтанное хтоническое варево. Вдруг в небе неожиданно происходит кататонический всполох, и на антропоморфной скале неподалеку проступает диковинной формы зловещий петроглиф. После этого становятся видны монструозные остроконечные горы и простирающееся непосредственно до горизонта подозрительно волнующееся море. В этот момент в свете полной луны из штольни выползает австралопитек, и наблюдает перед собой неопределенной принадлежности паттерн, по бокам от которого претенциозно произрастают аббревиатуры. На верхушке утеса для внимательного взгляда обнаруживается заросший мхом буддийский монастырь, мимо которого летают огромные странного вида птицы. А тем временем в трансцендентальном подсознании вернакулярный нарратив в апокалиптическом стиле супрематически обслуживает скрупулезно сгустившуюся хмарь медитативных сублимаций. При амбивалентном приближении с помощью зума к субъекту, обретающемуся поблизости от костра, становится видно, что угли в последнем выложены в виде фрактала, а суггестивный императив, воспользовавшись гоэтическим рубанком, снимает стружку с наглецов, выброшенных во тьму внешнюю. Нерелевантный ченнелер, страдающий афазией, с потерянным видом неподалеку бродит по берегу реки среди кладбища старых ржавых полуразвалившихся кораблей, метрах в тридцати от которых из воды торчит, как огромный клык, скала-останец.

%
Эгрегор Григория (зрит в конкорданцию Стронга
(ж с льда ль...)!) - б в анабиоз - ж в флирт ль (б в вброс ж!) -
- б с координат ж (б с страны ль ж... б с Оз)...;
ж в створ ль (б хлёстк ж!) - б эмбрион...; ж в стрём ль —
- б крион (ж впрямь ль, б встрял ж!), б амбициозн -
- ж вскользь ль...; б мглит ж... б горизонт
(ж с дрязг ль...)...; б злит ж... б зомби:
ж в всхлип ль - б в дельту ж... б с Меконга
(ж в схрон ль...)...; б шкурн ж... б инсургент
(ж скурвлен ль...): б гендер - ж в суффозию ль (б в мозг!)...;
ж в CMOS-ль-б-ингредиент (ж в хмарь ль...) — б рьян,
ж сиюминутн ль - б внутрь (ж в твой ль... б в суффикс)...;
ж в вздрюк ль - б к Сююмбике: «...ж склюнь ль...!» - б шкет
(ж суетн ль...)...; б в скетч ж (б с сумерек ль ж!): б суфий -
- ж к псу ль (б в хворост!) - ж с строф ль (б в ворс...)...;
ж в снах ль: б на капище
(ж с дна ль...) - б вплавь ж - б сквозь ль ж... б воск.
____
Групповое информационно-энергетическое поле, к которому подключен математик Григорий (и к которому, предположительно, кроме него, никто другой и не подключен), вдруг от холода неожиданно наполняется корневыми словами на греческом и на иврите, и мгновенно все жизненные процессы неимоверно замедляются, то есть они начинают течь где-то вне реальности, и единственным их видимым проявлением становится обмен веществ с мрачноватой сказочной страной, по адресу которой и уходят жалкие крупицы энергии, натужно выработанные при помощи чего-то, отдаленно напоминающего флирт, которое, в свою очередь, чаще всего бывает болезненно спровоцировано внешним вбросом чего-то неожиданно насущно важного. Представив себя эмбрионом и стараясь соответствующим образом сжаться, оно предпринимает попытки втиснуться в узкий створ хлёсткости. Однако, весьма амбициозный крион не дремлет и вскользь, незаметно встревает в ситуацию и устраивает стрём. Его цель превратить свою добычу в абсолютного отморозка и затем высосать из него скелет, то есть отобрать жизненную основу. «Раз ты отвергаешь все человеческое,» - говорит он, смешивая эгоистические страсти с совестью и состраданием - «то нет у тебя и инструмента для движения, нет весла которым ты мог бы грести. Поэтому отступись от пути!». И горизонт сразу же становится мглист из-за всевозможных дрязг, которые выходят на первый план и, будучи возвеличены унынием, заполняют собой ойкумену. Кроме того, всех злит зомби, который непрерывно льет слезы по поводу своего несовершенства, от чего все пространство дельты неимоверной реки полностью покрывается водой. Он все время ищет в нем и никак не может найти некий свой древний схрон, в котором осталось для него нечто принципиально важное, но основательно забытое, и этим он отвлекает всех окружающих от их бесхребетного состояния. Однако, постепенно повстанец скурвливается по причине одолевающей его шкурности, и решает, что нет никакого смысла расстраиваться из-за того, о чем он даже не может вспомнить. И вот тогда во все более и более проседающую субстанцию его мозга вкрадывается привычка делать смысловой акцент на чем угодно, наступает порабощение очевидностью и в корне изменяется процесс образования всего нового и изменения старого. Мотивировки рождаются от того, что принесет ветер. Персонаж становится рьян и сиюминутн, а его оставленный без употребления независимый от внешней подзарядки ингредиент погружается в хмарь. Предметами его поверхностного, суетного интереса становятся проявления вздрюченной экзотичности, потому что причастность ко всему этому может позволить выпендриться и обратить на себя внимание. Однако, ему все-таки даются некоторые намеки и возможности к исправлению. Однажды в сумерках он случайно набредает на странный скетч, в котором аскет суфий неожиданно вдруг оказывается в окружении псов, а так как мусульмане считают последних нечистыми животными, то чтоб не соприкоснуться с ними, он начинает пятиться и в результате заходит в угол, где собаки и обступают его. Тут суфий спотыкается и падает в кучу хвороста, а за спиной у него оказывается горящая печь, в которую джинн через небольшие промежутки времени монотонно забрасывает по несколько хворостин. «Великий Марид,» - говорит он суфию - «приказал мне топить, не прекращая. Поэтому, когда у меня кончится хворост, то мне придется отправить в эту печь тебя... . Разумеется, если ты до этого момента не успеешь куда-нибудь испариться...». Псы стояли вокруг и не двигались, и словно бы с ухмылкой смотрели на суфия. Их было нереально много, и пройти среди них, не коснувшись, не представлялось возможным. И в этот момент суфий неожиданно для самого себя продекламировал строфу. Сразу же из воздуха образовался другой джинн со свернутым ковром. Он церемонно положил его на пол перед суфием и раскрутил на один оборот. Псы зарычали и, потеснившись, отошли. Вступить на ковер они не посмели. Суфий встал с кучи хвороста на мягкий ворс и пропел еще одну строфу. Джин развернул перед ним дорожку еще на один оборот. И так продолжалось до тех пор, пока ковер не был расстелен до противоположного конца помещения, в котором располагалась дверь. Суфий благополучно вышел и ни разу не осквернил себя прикосновением к псам. Ночью же единственному неожиданному зрителю всего этого несуразного спектакля приснился сон, что он, оттолкнувшись ото дна и взбудоражив ил, мечтает добраться хотя бы до капища с духами, однако, даже и туда ему приходится со страшными усилиями вплывать, преодолевая воск, который обволакивает его по рукам и ногам и затягивает обратно вниз.

%
...впредь - в дебрь - владетельный даймё
(ж вплавь ль...) - б рдеть ж (б с сэппуку...) -
- ж с шкур ль (б с Сикоку...) -
- ж в склизь ль (б в рис!) - ж в шваль ль
(б в двадцать ж... б в тысяч ж... б в коку!) -
- ж впрок ль (б вскользь ж... б к Камю!) -
- ж в ткань ль (б в горсть ж... б с амёб...);
ж в стрём ль:
б смёл ж... б с бастардских ж... б с батогов -
- ж с льгот ль (б в ртах ж — б маца -
- ж в льдах ль...) - б в мрак ж (б с локаций!);
ж вскачь ль - б в кайф -
- ж сняв ль... б штраймл ж, б попререкаться
(ж впрямь ль... б в пнях!): «...ж спрячь ль...
б к папарацци ж... б в гофр!»... .
____
Отныне отпетый представитель элиты из элит непрестанно намыливается в обременительный путь по затопленным дебрям тридевятого острова, на котором, утверждая свою жизненную силу, счастье и удачу, принято вспарывать себе животы и где никто абсолютно не ценит свою собственную шкуру, но, однако, бесповоротно отождествляет себя с ней. И вот, где заоблачная гордыня невозмутимо и без противоречий сочетается со склизким меркантилизмом, некто высший совершенно ненавязчиво, но неуклонно и неостановимо, собирает везде по малым крупицам и заготавливает на неопределенное будущее неизвестно для кого позитивную энергетическую ткань. Продвигаясь, таким образом, неслышно и уравновешенно, он постоянно держит в голове незабываемо-пронзительную историю бесславного падения постороннего экстравагантного императора, вознамерившегося реализовать свою экзистенциальную потребность исключительно в рамках внешнего слоя реальности путем сражения с его мнимой абсурдностью, которая образовалась от вызываемого неумеренным самомнением его некорректного восприятия. Однако, искушенный в разного рода противостояниях старый воин, не раз делавший себе харакири, понимает, что главный враг человека находится не где-нибудь, а внутри него самого. И если он сможет победить этого супостата, если уведет самого себя с поверхности мироздания в его глубину, то ему не понадобится бороться с внешними обстоятельствами, так как он сразу же осознает, что действительность устроена правильно и что даже тогда, когда ты действуешь в ней, то ты все равно по смыслу преодолеваешь только собственную инерционность. Стоя на равнине, невозможно увидеть ее рельеф, для этого требуется взобраться на гору. Чтобы осознать в более высокой степени полноты замысел, по которому все происходит в мире, необходимо подняться над собой. Однако, в этом случае, при недостаточности высоты полета, с одной стороны, велик риск уйти в мрак еще больший, чем тот, в котором пребывают и не пытавшиеся никогда оторвать свое «я» от трясины, среди которых ты оказываешься как незаконнорожденный, как некий гибрид, урод, как результат межвидового скрещивания. А с другой стороны, снимая с себя форму обыкновенности, которая мешает взлетать, но и удерживает от явных падений и провалов, ты как бы сметаешь пыль с древних батогов, воскрешаешь в некоторых те способы проявления агрессивности, которые, вроде бы, уже давно переведены были в разряд варварских. Зацепив своим необычным примером остатки совести отморозков, везде ищущих лазейки и отмазки, ты лишаешься с их стороны любых по жизни, даже самых простых и непритязательных, послаблений, так как они видят в тебе вроде бы еще в некоторой степени и своего, но как бы неполноценного - такого, который, тем не менее, имеет наглость и позволяет себе потревожить в их душах то, что они усиленно хотели бы задвинуть на дальний план. Однако, и подобным персонажам иногда бывает по кайфу, остановившись на своем пригвожденном к земным вещам суетливом бегу и сняв ненадолго ритуальную хвастливую маску, разумеется, с чувством собственного превосходства, прямолинейно подискутировать с недоумком не от мира сего, типа: «Ну где эта твоя гора, на которую ты мне предлагаешь залезть? Я не вижу ее!» - пытаясь выставить собеседника (прежде всего, в своих собственных глазах, чтобы успокоиться) как назойливого агитатора-шулера, вечно достающего бесконечные тузы-аргументы из каждой складки на своей одежде, и полагая, что область его интересов, на самом деле, находится в той же самой плоскости, что и его собственная.

%
...ж раззявил ль... б коновязь ж (б с сиест!) -
- ж шнырь ль... б в Бухарест - ж хмырь ль...;
б в пеленгатор -
- ж впредь ль – б нетопырь...;
ж в прыть ль — б аллигатор -
- ж в вздрыг ль (б в складчину!) – ж в впрыск ль
(б в пранк...) — ж в Р’льех ль (б съест!)...;
ж в дрейф ль (б в Гатчину!) -
- ж в шлейф ль (б вскачь ж!) - б баньип
(ж мглист ль...)...;
б в ярость ж (б в гниль ль ж!) -
- б хунхуз ж (б с днюх ль ж...) - б в смуту...:
ж в хмурь ль (б с яра-ма-йха-ху...) -
- ж в мху ль - б к хуту...;
ж к дну ль (б в Иннсмут!) -
- ж с свинств ль - б наивн ж, б наиб... .
____
Воспользовавшись тем, что во время послеобеденного отдыха на красивом резном столбе с шахматным конем наверху были расслаблены узы, хмурый и запуганный кентавр с болотной угрюмостью просочился в иголочное ушко и неожиданно для самого себя оказался в пустыне. Он увидел перед собой посреди барханов памятник Владу III Цепешу, сидевшему на верблюде, на каменном крупе которого расположился настоящий нетопырь и прикидывался то визуальным, то тепловым, то акустическим пеленгатором и постоянно менял позывные. Этот шельмец вообще регулярно пользовался своими неординарными способностями, чтобы обманывать тех, кто таковыми был обделен, помогая то одной, то другой из противоборствующих сторон и, естественно, извлекал для себя из этого немалую выгоду. Однако, его, разумеется, всегда быстро разоблачали и ставили на счетчик. И поэтому он вынужден был избрать местом своего постоянного обитания вечный непроходимый мрак, в котором ни одно другое существо, кроме него, не смогло бы ни передвигаться, ни дышать, ни вообще существовать, так как в нем не имелось в наличии ни воздуха, ни времени, ни пространства. Однажды после возгласа: «Ну, вздрогнем!» - они в складчину с еще более шустрым и изворотливым аллигатором решили устроить жестокую шутку, впрыснув одному рьяному криптозоологу несертифицированную антиктулховскую вакцину «R’lyeh», чтобы он всего лишь сподобился услышать рыки или чавканье интересующего его криптида в тот момент, когда монстр начнет пожирать других животных или людей, слишком близко к нему подошедших, вместо того, чтобы реально пережить его апокалиптическое нападение. По их замыслу пранк должен был заключаться в том, что, как они надеялись, в связи с контрафактностью медикамента, подвергающийся экзекуции персонаж все-таки получил бы некоторую долю адреналина, а то и настоящих, но не судьбоносных повреждений. Однако, явившееся по вызову препарата существо, которое видели и многие другие - с головой, похожей на питбультерьерскую, с хвостом, наподобие конского, с ластами на лапах и с клыками, напоминавшими моржовые - сначала весело и без малейшей агрессии резвилось в Дворцовом парке, оставляя за собой липкий вонючий шлейф ядовитой слизи, а потом с мрачным и безразличным видом стало безвольно дрейфовать по течению реки Теплой через Гатчину, в которой и жил рассматриваемый ученый и, соответственно, никакого предполагаемого иммунитета у последнего в помине не выработалось. Плюс ко всему, замечен был весьма существенный побочный эффект. У всех, кто поблизости в это время отмечал день рождения, на празднестве вдруг внезапно обнаруживался незваный краснобородый китайский разбойник, который повергал всех, хотя бы мимолетно с ним соприкоснувшихся, в гнилую ярость, не находящую себе выхода, и в последующую отвратительную душевную смуту с выматывающей тревогой и непреодолимым деструктивным настроением. Это все происходило из-за влияния алкоголя. И особенно мучились в эти дни те, кто постоянно его употреблял. В некоторых случаях упомянутый китаец приводил с собой низкорослого и аналогично красного вампироподобного человечка с огромной головой и гигантским беззубым ртом, способным  позволить своему мало привлекательному владельцу без проблем проглотить целиком кого-нибудь, по размеру сравнимого с ним самим. И вот на некоторое непродолжительное время туристический встревоженный городок почти полностью погрузился в сумрачную помутненность сознания, являющуюся признаком того, что некоторые его жители стали видеть одновременно и свой собственный привычный мир и небольшой (а иногда и достаточно приличный) краешек другого, намного худшего, произвольно сработанного недобросовестными химиками, суррогатного, параллельного. Случалось, что даже кто-то по слабине своего иммунитета впадал в исступление и от перевозбуждения терял над собой контроль. Проезжие части улиц, дворы, детские и собачьи площадки начали с ужасающей быстротой, со взломом асфальта, зарастать неким специфическом очень глубоким мхом, в котором могли бы при желании спрятаться не только собаки с кошками, но и даже, если им присесть, то и люди. А появляться из него неожиданно были способны вовсе и не всегда обязательно те, кто предварительно в нем заныкались... . Например, иногда вдруг расфуфыренно вырастал, нарочито и постепенно, словно гриб, черный, как квадрат, супрематический негр в ярко красной одежде. И после этого они уже вместе с тем же самым кровожадным красным карликом, который носил черную одежду и имел на кончиках пальцев рук и ног присоски наподобие, как у осьминога, разгуливали по пока еще населенному пока еще пункту, пошатываясь и размахивая красно-черными эсхатологическими знаменами. «Иннсмут! Чистый Иннсмут...,» - высокомерно цедил сквозь платиновые зубы незадачливый помощник хтонического азиатского олигарха - «все эти шакалы неверные уже совершенно пробили дно!». Однако, он ни разу и не подозревал, что его собственная драгоценная точка сборки некоторое время назад также послушно сдвинулась вслед за аналогичной энерго-информационной структурой одного из этих презренных кяфиров, и что теперь его самого в ближайшее время в результате нарочитого зазнайства и нежелания шевелить мозгами может ожидать использование в качестве жилища для некоего взбалмошного, недавно выставленного из своей прежней казармы, весьма беспокойного и доставляющего всем массу неприятностей легиона.