Неизвестному

Ночь…
Следы на снегу,
или песке-
как распавшийся алфавит.

Он идёт
по кромке прибоя,
где волны — это страницы,
а пена — недописанные строфы.
Его путь — не к звёздам,
а глубже,
в те трещины, где ветер
свистит мелодию забытых вопросов.

И в ночи,
где нет света,
он ищет свой маршрут —
 не в лунных лепестках,
а по изгибам своего сердца,
там, где душа вкупе с порохом,
взрывает слова,
и в каждом стихе —
заявка на молнию,
или хотя бы на вспышку.

Снег?
Да неужели?
Да ведь он давно
уже стал чернилами,
которыми он пишет письма зиме —
той самой зиме,
что так и не научила его
молчанию и терпению.

Давно ли 
он хохотал над снегом,
как ребёнок, который
знает, что снег —не  белый?
Он – черный,
как дитя зимы,
которую
успел полюбить.

А если
кто-то спросит:
«Почему не как все?» —
он рассмеётся
и бросит в воду
камень с дырочкой —
-Видишь?
Даже он не ровен,
зато сквозь него
можно смотреть на свет.

И если
кто-то  скажет:
-Ты не тот, кем был, —
он ответит, вороша песок:
-Да,  я — не тот, кем стану.
То, что я живу —
уже лучше, чем быть
объектом в чьём-то воображении.

Вечером,
когда безмолвие
вздувается,
как мешок на ветру,
он запишет в тетрадь:
-Сегодня — опять не идеал,
но зато — и не копия.

Зима
возвратится вновь,
и на снегу
появится новая строчка:
-Да, я не вписался в рамки.
Зато —
я их разорвал.
И лист сложится
в бумажного журавлика,
и улетит в никуда.

Быть таким —
это значит часто
путать кровь с чернилами.