Париж лютеция

Человечество стремительно
Превращается в табуны туристов
Даже на родной земле. Бегают
среди святынь и метят территорию
фотками на смартфон подобно собачкам.

Срыли Бастилию, сроют и Нотр-Дам.
«А зачем он?» - Этот вопрос я увидел
На форуме по поводу сноса памятников
Поэтам, не вписавшимся в современную эпоху.
Форум этот – сообщество исключительно «поэтов».
И дальше: «А что он сделал для нашего города?»

На месте облупленного Парфенона лучше устроить
Сверкающий, понятный и полезный торговый центр.
Всё равно Парфенон не функционирует. Должен уступить.
Как уступила архитектура Нью-Йорка стеклянным
Аквариумам для пресловутого офисного планктона.
(исключительно для удобства питания рыбы покрупнее)

Нельзя измерить сантиметром граммы, а человеческим
Божественное. Вертолетом постичь возвышенное,
Силовым методом истину, а трансцендентальную
Тишину в брендовых берушах. Но именно это
И практикуется повсеместно. Что случилось?
Меркантильная целесообразность подчищает
Всё то, что не вписывается в новую концепцию.
Один спортсмен сказал мне недавно, что его
Заинтересовала духовность. И спросил напрямик:
Какие книги и сколько подходов к чтению нужно
Совершать ежедневно для достижения результата
В кратчайшие сроки? Было видно, что он не шутит.

Знание должно работать, сказала мне одна женщина,
На вопрос о художественной литературе. И была
Права. Акула обтекаема, целесообразна и лаконична.
Какие тут могут быть архитектурные украшения или
Пространные размышления о прекрасном. Больше
Я подобных разговоров не завожу вообще. Боюсь.

Когда у нас появился памятник картофельному блинчику,
Обсуждения других векторов развития отпали сами собой.

У человека еще совсем недавно была дверь в лето.
Дверь в Божественное. И во вне и внутри. Но…
Евроремонт унифицировал всё. Как МакДональдс
Или Диснейленд. Сказал же один меломан в пору
Моей юности – Слушай Земфиру и не парься.

Обычные в прошлом люди, которые до сих пор
Слушают Брукнера на допотопных устройствах,
(я тоже такое имею) теперь похожи на чудаков
Или монахов-схимников. Следят краем глаза
За свальным грехом и оргией современности
За окном и не могут научиться собачьему лаю.
(да простят меня достопочтимые собаки) В истории
Уже было такое – вырождение человеков в песиглавцев.

Бог с ним, с Нотр-Дамом. Не Нотр-Дамом единым.
Но уникальный шанс сохранить то, чему уже нет
Имени, хотя бы в глубине сердечной, кажется уже
Недостижимым. Особенно если обсуждать это
В Тик-Токе и мерять линейкой смеха и удовольствия.
Еще остались в нашем языке слова, которые уже ничего
Не обозначают. Скоро и они совсем исчезнут, как «лишние»
Буквы в волшебной буквице, как азбука выродилась в простой
Алфавит. Как исчезает глубина из глаз. Радость из улыбок.
Жизнь из яблок. Музыка сфер из музыкальных сочинений.

Девяносто третий год Виктора Гюго разорвал мою келью
Трансцендентальным женским криком. В этом романе
Нет никого. Там один единственный герой – царапающий
Небеса крик обессиленной кровоточащей женщины,
Продирающейся сквозь леса и луга солнечной Франции,
В поисках того, что ей дороже самой жизни. В романе
Нет людей. Нет Франции. Нет ничего. Только эта последняя,
Сотрясающая землю и небо, молния. Человеческая песнь.
Одинокий вопль из самых недр земли через полуживой,
Рассохшийся тростник. Проводник в небо.

26 апреля, 2025г.