Реву я каждый раз белугой

Реву я каждый раз белугой,
Как вижу хронику войны,
И песни фронтовые кругом
Во мне поются до зари.
Смотрю «А зори…» раз тридцатый,
Все кадры знаю наизусть,
Но каждый раз вместе с девчатами
Я умираю... и молюсь
За всех, кто там остался — в поле
Или в лесу, иль пал с небес,
Или в окопе сгнил, в неволе,
В концлагере расстрелян. Вес
Той ноши боли бесконечен,
Так жаль все жизни до одной!
И путь живых был изувечен
Бесчеловечною войной.
Она оборвала возможность
Смотреть на жизнь как чудо. Там
Всё было просто, непреложно 
Питать всю ненависть к врагам.
Их должно убивать без чувства,
Без сострадания и вины.
Насилие, а не искусство,
Принять все правила войны.
И мы черствели, видя зверства,
Переживая смерть друзей, 
И убивали из протеста,
И мести, и надежды всей,
Что всё закончится когда-то,
И будет мир, и будет кров…
Но возвращаются ребятам
Костры из сожженных дворов,
Предательство и героизм,
Любовь и голод, смерть и пир,
И вечная картина жизни —
Война и мир, война и мир….

«Не вини себя», — сказала Рита
Старшине Васкову…. Сердце сжалось,
«Родину мы защищали» ... А мне криком
Так хотелось закричать: «За что досталось
Нашим бабушкам, дедам? За что погибли? 
Не доняньчили детей, не долюбили!»
Жизни их землей сырой присыпав,
Нас как будто бы за них судьба просила.
И пронзило сердце малолетки,
Там, в кинотеатре летнем в поле, 
Что есть что-то выше жизни, выше деток,
Это — Родина, мы за неё в беде и горе.
А она страдалица несчастная
Трижды уничтожена в 20-й век.
Возрождается желаниями страстными
Отмолить ей процветание на тысячи лет!
Защитить и обиходить её земли вновь
Показать себе и миру красоту полей,
Гор, лесов, морей и городов,
И талант, и праведность её людей.