Неизбежная Индия. Глава 2

Глава 2. Бомбей - врата Индии.

С детства мама говорила мне, что главный волшебник,
исполняющий все мечты – сам человек. В 5 лет я очень мечтал
попасть в Индию, и у меня получилось, правда, благодаря папе.
Дело в том, что мой отец работал волшебником, а точнее
специалистом по монтажу промышленных металлоконструкций
в государственной внешнеэкономической компании СССР
«Зарубежстрой», оказывающей помощь развивающимся
странам Азии, Африки и Латинской Америки.
В мае 1961 года папа успешно и в кратчайшие сроки возвел
радиовышки в гвинейском аэропорту Конакри, ставшим через
год важной промежуточной базой для переброски на Кубу
необходимых грузов во времена Карибского кризиса.
А в марте 1962 года он установил знаменитую кольцевую
крышу на одном из крупнейших стадионов мира - «Гелора Бунг
Карно» в индонезийской Джакарте, где позже прошли летние
Азиатские игры.
В декабре 1963 года отца отправили в длительную
загранкомандировку на остров Цейлон (нынешняя Республика
Шри Ланка) – маленькое подбрюшье Великой Индии.
Там, в деревне Орувэла, на площадке в 300 акров, очищенной
цейлонскими военными от непроходимых джунглей, отец
должен был построить металлургический завод для Цейлонской
Стальной Компании, основателем которой стала Сиримаво
Бандаранаике, первая в истории страны и во всем мире
женщина премьер-министр.
Придя к власти в 1960 году, госпожа Бандаранаике,
придерживавшаяся социалистической ориентации как во
внутренней, так и во внешней политике, национализировала
банки, порты, ряд важных отраслей
промышленности, усилила связи с социалистическими
странами, включая СССР.
По контракту советским специалистам разрешалось взять
собой жен и детей дошкольного возраста. Так в шесть лет,
вместе с болезненными прививками от холеры и желтой
лихорадки, я получил визу и авиабилет в волшебный тропический
край.
Летели в Коломбо, столицу Цейлона, с приключениями.
Декабрьский снегопад пытался предостеречь и удержать
меня от суетных странствий по миру, но тщетно: флагман
советского Аэрофлота – красавец турбовинтовой лайнер ИЛ-18,
расправил стальные крылья, пронзил снеговые облака над
Москвой и взял курс на Ташкент.
Для нас с мамой это был первый полет. При взлете непривычно
закладывало уши, но элегантные стюардессы - образец
спокойствия и любезности - помогли справиться с этим
дискомфортом, угостив газированной водой и леденцами.
В Ташкенте нас настиг по-волчьи завывающий шквальный
ветер, спустившийся с Тянь-Шаньских гор, и вылет в пакистанский
Карачи отменили на сутки.
Выбившись из графика движения, летели уже как придётся,
завися от возможностей и настроения диспетчеров
принимающих аэропортов.
В Карачи прибыли только на следующий вечер и до
наступления непроглядной южной ночи успели лишь прогуляться
по набережной Клифтон Бич и посмотреть на толпы людей,
собиравших на илистом побережье дары Аравийского моря
после его отлива.
Засыпали под незнакомые звуки тропического леса,
окружавшего нашу одноэтажную гостиницу.
На следующее утро наступило время знакомства с Бомбеем,
звучащим для меня как нечто бомбическое, взрывное, боевое и
победоносное, хотя происхождение названия города оказалось
более прозаичной.
В 1508 году знаменитый в те времена полководец и
мореплаватель Франсишку ди Алмейда из Лиссабона
(впоследствии вице-король Португальской Индии) решил кинуть
якорь в удобном заливе на берегу Аравийского моря и назвал
его «Бом Байе», что по-португальски означает «Хороший залив».
Так был заложен город Бомбей назло египетским Мамлюкам -
главными конкурентами Португальской колониальной империи
в торговле пряностями.
При поселении в гостиницу «Эмпайр Рояль», расположенную
в самом центре Бомбея, портье, напоминавший доброго
джинна из «Тысячи и одной ночи», поклонившись, поприветствовал
меня на британский колониальный манер: «Желаю
здравствовать, Мастер!»
Это обращение я воспринял как инициацию (посвящение)
в когорту избранных и интуитивно догадался, что мне вверяли
Бомбей в полное мое распоряжение до тех пор, пока часы на
местной башне Раджбаи не пробьют полночь.
Я был не против стать раджой на день, но сделку пришлось
закрепить парой ложек индийского пряного томатного супа,
который я без особого удовольствия съел за завтраком под
многочисленные одобрительные «намасте» (поклоны со
сложенным перед грудью ладонями) все того же гостиничного
джинна-искусителя.
Я предвкушал встречу с Индией и ощущал себя Женей
Богорадом из популярной советской повести-сказки «Старик
Хоттабыч». Читали? Если нет, настоятельно рекомендую.
Вот этот эпизод:
«- Кто ты такой? – сухо осведомился у Жени погонщик слонов. –
Англичанин? Португалец? Американец?
- Что вы! – отвечал ему Женя на ужасном английском языке.
- Я русский… Руси. – Для верности он ткнул себя в грудь.
- Хинди, руси – пхай-пхай (дружба)!
Что тут с погонщиком сделалось! Лицо его расплылось в
широчайшей улыбке, и он закивал головой с такой силой, что
тюрбан только чудом не слетел наземь.
Затем он заставил своего слона стать на передние колени,
взял Женю к себе, и вся кавалькада, торжественно покачиваясь,
продолжала свой путь к деревне.
Там толпились улыбавшиеся жители деревни, пожимали
раскрасневшемуся Жене руки, обнимали его.
Две девочки примчались с большим венком и надели его на
шею страшно смутившемуся юному гостю.
Трое мальчиков во главе с их учителем принесли ему в
подарок большущую гроздь бананов.
Учитель от имени всех жителей деревни пожелал Жене
счастливого пути, ребята попросили передать привет
московским ребятам от индийских и, кроме того, попросили у
него автограф, как если бы он был какой-нибудь знаменитостью.
Конечно, он не мог им в этом отказать.»
Бомбей, которым я открывал свою Индию, был солнечно ярок,
стремителен, шумен и неопрятен. Поразили тротуары,
заплеванные бетелем. В Индии листья бетеля используются как
тонизирующее средство, их жуют вместе с гашёной известью и
кусочками пальмовых семян, и, когда их сплёвывают на
асфальт, они оставляют на нем похожие на кровь пятна.
Едва выйдя из гостиницы, мы сразу же были атакованы сворой
нищих. Изможденные женщины называли отца «сахибом»
(господином) и прикладывали к беззубым ртам сложенные в
щепоть пальцы рук, показывая, что им нечего есть, а настырные
мальчишки хватали его за руки и требовали денег.
Мама крепко держала меня за руку и закрывала собой от
уличной братии. Когда же папа достал рупию и отдал ее одному
из мальчуганов, началось невообразимое!
Сработала какая-то невидимая система оповещения, и
навязчивых попрошаек вокруг нас стало вдвое больше.
Слово рупия означает на санскрите «серебряная монета».
Та злополучная рупия была сделана из никеля, на ней был
изображён первый премьер-министр Индии Джавахарлал Неру
и в те времена на нее можно было купить два фунта (почти 1 кг)
риса и связку бананов.
Бомбейские клошары приняли папу за щедрого миллионера
и атаковали его со всех сторон. Пришлось спешно
возвращаться в гостиницу и заказывать такси.
Черно-жёлтый «Амби» - индийский легковой автомобиль
«Амбассадор» - кружил нас по Бомбею. Мимо грациозно
проплывали двухэтажные автобусы, торопились по своим делам
люди в сари, саронгах и классических европейских костюмах,
а по крышам домов беспечно прогуливались обезьяны.
И все это на фоне мусора, разбросанного повсюду. Таксист,
он же гид, проинформировал нас, что индийцы не приучены
убирать мусор за собой, объясняя это нежелание своим
врожденным гуманизмом и чувством солидарности, осознанно
предоставляя так называемым «неприкасаемым» (отбросам
общества) возможность иметь работу по уборке города,
которую последние, похоже, не спешили использовать.
Вместо светофоров безумно хаотичное левостороннее
движение регулировали бравые бомбейские полицейские в
белоснежной форме и в еще более белоснежных пробковых
шлемах.
Запомнился вокзал Виктория, построенный в конце 19 века и
названный так в честь королевы Великобритании и Ирландии и,
по совместительству, императрицы Индии, настоящее
Бомбейское столпотворение - шумная, многоликая,
разноголосaя, вечно спешащая толпа. Его здание походило
одновременно и на старинный европейский замок с огромным
куполом, видимым изо всех точек города, с башнями, арками,
венецианскими витражами, и на волшебный дворец восточного
владыки, с красивейшим фасадом, усыпанным, как
драгоценностями, статуями индийских божеств.
С 1995 года мегаполис называется Мумбаи от Мумба Деви,
что на местном маратхском языке означает Богиня Мать, но для
меня он навсегда останется Бомбеем - единственным и
неповторимым городом, напоминающим индийское лакомство
«чатни» – джем из цитрусовых, фиников и винограда со
специями, травами, чесноком и кайенским перцем.
Так вот, Бомбей, как традиционная индийское кушание «чатни»
– уникальная смесь вкусов, ощущений, стилей, характеров,
темпераментов, языков и культур!
60 лет спустя, в ноябре 2024 года, я снова попал в Бомбей,
когда наш круизный лайнер «Anthem of the Seas», идущий по
маршруту Дубай - Сингапур, пришвартовался к пирсу
Мумбайского порта.
Мы с женой Ирой взяли обзорную экскурсию по старому
городу, и по велению фантастически непредсказуемой, но
Неизбежной Судьбы нашей первой остановкой стал…
отель «Эмпайр Рояль», тот, в котором 60 лет назад я был
инициирован в раджи Великого Бомбея!
Мой отель, как и я, все еще стоял и выглядел весьма достойно!
Этого было достаточно, чтобы простить Мумбаю его пороки:
кошмарный морской порт с его бестолковым паспортным
контролем и ужасной таможней, беспощадное знойное солнце
и тяжелый липкий воздух, несусветную грязь и приторную вонь,
невообразимую толчею и гомон многоликой толпы на фоне
несмолкаемого гула автомобильных клаксонов, - всю эту вечную
суету большого индийского города.
Прости, юный и независимый Мумбай, но я люблю мой старый
и колониальный Бомбей!