Две судьбы, одна война

Война приходила в каждый дом, как входила в тысячи других — без спроса, без жалости, оставив после себя рубцы на сердцах, боль на душе родных, и невосполнимую пустоту вокруг... 

Один мой Дед, Степан Фёдорович Храменков, отец моей мамы, был призван в Красную Армию ещё перед войной, после окончания с/х техникума, был мл.лейтенантом артиллерии, попал на фронт в первые дни войны... Его судьба до сих пор остаётся неизвестной, хоть и обращались в архив МО, был долгожданный ответ, но и он не внёс никакой ясности, а наоборот добавил ещё больше вопросов. Последнее письмо от Деда и денежный перевод бабушке, были из Новороссийского порта в январе 1942-го. Короткие строчки, написанные карандашом, торопливой рукой. Больше весточек не было. Пропал без вести. Его подразделение готовили для какой-то операции, забрали документы, выдав другие с другими именами и фамилиями... Возможно из-за этого невозможно найти никакой подробной информации, что случилось с ним, и где именно он пропал без вести? Возможно где-то там, под неспокойным небом черноморского города, либо где-то в Крыму, а может и в море, приблизительно в районе нынешнего Крымского моста, остался он навсегда — молодой, сильный, с улыбкой, которую мама мечтала увидеть всю жизнь; ей было всего несколько месяцев, когда он ушел на фронт, она его не помнила, и вспоминала со слезами все свое детство, всю жизнь. 

Другой мой Дед Егор Григорьевич Ревякин, прошел сквозь все ужасы войны, о которой никогда ничего практически не говорил, и начинал плакать, если его об этом спрашивали. Он был мобилизован в самом начале, воевал в пехоте на Волховском фронте — болота, холод, сырые окопы и землянки, несколько операций по прорыву блокады Ленинграда в 1942 году, которые тогда оказались безуспешными. Потом была Сталинградская битва, куда он был переброшен со своим подразделением, где земля горела под ногами, а небо падало вниз осколками. Где-то, когда форсировали Дон, под огнём, там его и настигла беда — попал под взрыв, потеря сознания...  Когда очнулся, встал и пошёл, один в темноте, почувствовал боль в ноге, и ощутил, что что-то не так с ней, увидел, что пол сапога у него нет, как и части ноги тоже.. . дошел как-то до своих, попал в госпиталь, потом в другой, в ушах еще долго шумело от той контузии, на всю жизнь остался глухим и хромым. Летом 1943-го его комиссовали. Вернулся домой инвалидом, но зато живым. Дожил до начала 90-х, умер с развалом Советского Союза.

Два моих Деда. Две судьбы. Одна короткая, другая длинная...

Мы их помним, не забываем, с уважением и благодарностью!..