Материнский инстинкт

Жутко, мороз по коже…
Лучше б не знать, что такое было:
Ленинградская мама варила Серёжу
И худого голодного Ваню кормила.

А потом хоронила детские кости
В лесу - на кладбище не было мест.
Чтобы Ваня ходить мог к брату в гости,
Вкопала в холмик и подписала крест.

Надеется, скоро рядом её положат -
Вот только снимут блокаду.
Всё пройдёт, а она с этим жить не сможет,
И не спасёт: “Так было надо”...

Серёженька родненький умер раньше,
Стояли морозы, пришлось ей решиться,
Чтоб слабенький Ванечка жил и дальше…
Она понимала - рассудка лишится.

Была она не одна такая…
И стынет от ужаса в жилах кровь,
Когда про военные годы читая,
Встречаешь подобное вновь:

“И легче бы просто смерть,
Борьба - хуже, чем с врагом.
Ослепнуть бы, не смотреть,
Но даже это - потом.

А пока себя надвое разруби -
И челюсть сожми до хруста,
Одну сразу заживо схорони,
Все заморозив чувства.

Второй прикажи держаться,
До дна свою чашу испить.
И каждое утро мужаться
И Ванечку-кроху кормить”.

Дичайшего горя трясина
Засасывала матерей.
Их доля невыносима -
Обращаться в самок зверей.

Никогда себе сами не найдут оправдания,
Замуровано сердце в невидимый цинк.
И лишь Мать-Земля примет их покаяние -
Правил ими один, материнский, инстинкт!