Безвозвратность

На ужин витамины по рецепту, как будто это конфеты из детства, 
а он — как тот кот из рекламы, что смотрит на всех свысока.
«Мы даже не друзья» — его фраза-наотмашь и бегство.
Ты же шепчешь: «Но он звал меня „солнце“…» — да, в прошлогоднем июле, давно, никогда

Он снисходителен, будто ты — ребёнок с мечтой о драконе, 
а его мир — учебник физики: сухой, без картинок. 
Москва, которая воровала твои письма, курит теперь на балконе: 
«Слушай, звезда, хватит лезть под бетон. Ради его улыбок.

Ты — дождь». 

Твой подстаканник он кинул рядом с ключами от чужой квартиры — 
смотрит и… что? Вспоминает? Смеётся? Или просто не видит? 
Я знаю: ты сваришь варенье из этой боли, с пометкой «полмира», 
но оно взорвётся ночью, и стекло разрежет потолок. 

Перестань считать шаги до метро. Их 500? Добавь ещё один — 
до моей двери. У меня на плите — суп, а не тишина. 
Мы выбросим все ненужное  в урну «Азбуки вкуса». 
А если он позвонит — я отвечу. Нет, не грубо. Просто: «Она умерла.»

Сестра не просит «отпусти». Она стучит мне в грудь, как в заколоченный дом закрытый партьерами
«Эй, там кто-то есть? Выживи. Хотя бы назло. Хотя бы потому, что завтра — 
в Петербурге  выставка, где твои акварели станут шедеврами.
И ни одна из них не будет про него.

Клянусь яблоками в твоём варенье».