Георгиевская лента

Первая пуля

Я смутно помню рощу, пронизанную светом,
Где пулемёт стрекочет, ровняя косогоры,
Листва дрожит упруго, и раны незаметны
На кронах красных буков, в стволах каштанов черных...

Ещё чуть-чуть - и сумрак уснёт на карауле,
Бойцы ругают всуе закатный шар огромный,
И так неуловимо скользят сквозь вечер пули:
Вторая – точно мимо, а первую не помню...
.
.
Внуки Победы

                Моему деду и друзьям
моего детства посвящается


Стал Рейхстагом сарай, и окопом – канавка,
Кто воюет "за фрицев", тот заранее бит –
Грязь с колен оттирай в медсанбате на лавке,
Где у Светки-сестрицы есть растрёпанный бинт.

Тянет провод связист в штаб за старой сиренью.
"Немцы" рвутся к воротам, и нельзя
отступать!
Эй, Серёга, неси автоматы-поленья
В палисадник, где ДОТы... и сердитая мать...

Вот зашиты штаны и отстираны пятна;
На парад пионеров завтра выведет дед.
И геройские сны про салют в сорок пятом,
Про бои в сорок первом видят внуки побед.
.
.
Май сорок пятого

Брату моей бабушки

В мае под Вязьмой наряд у черемухи бел,
Раны земные, омытые талой водой,
Снова травой заросли. Одуванчик успел
Враз повзрослеть, и трясёт головою седой.
Перед грозой в перелесках сгустится тоска,
Словно горячим железом распорота грудь.
Первого грома звучит отдалённый раскат
Это салют, я уверен – победный салют.

В мае под Клязьмой ликует и мал, и велик -
Пала Германия, кончились годы войны,
В окна стучатся зелёные веточки лип,
Радостным басом приёмник хрипит со стены.
Мама и сестры внимают победным словам,
Смотрят с надеждой на пыльный большак за двором...
Я в сорок пятом под Клязьму вернулся бы к вам,
Только остался под Вязьмою в сорок втором.
.
.
Боцман Лёнька

Боцман призван был в Новороссийске
После рейда на Мадагаскар.
В СВО ещё весной просился,
Но тогда сказали: "Слишком стар!",
А сейчас заслуги боевые
И медаль за город Гудермес
Вдруг учли: "Готов служить России?",
Лёнька без затей ответил "Йес!"
Боцман по-английски шпарит часто:
"Изи-пизи", "оки-доки",
"сэнкс".
Мне привычно с Боцманом общаться -
Мы играли вместе в "Ворд оф тэнкс",
Но сейчас, пока я всё играю
В цифровые "танчики" свои,
Боцман ходит по такому краю,
Где другие рейды и бои,
Где опасно обозначить, где ты.
Лёнька пишет изредка в игре,
Про затишье градов до рассвета,
Про котят, живущих во дворе.
Он не пишет слов "опасно",
"трудно"
Пишет, мол, в атаку скоро нам.
Верю кратким весточкам оттуда
Больше, чем центральным новостям.
А, когда плывут, скрывая солнце,
Облака породы кучевой,
Представляю - это Лёнька Боцман
Курит трубку Третьей Мировой
.
.
Имена

На Троицу зелёная листва
У алтаря как маскировка ляжет.
У батюшки седая голова,
Он говорит с мирянами о важном:
"Защитникам должны мы помогать.
Я знаю, все вы – взрослые и дети –
Готовите посылки для солдат,
Плетёте маскировочные сети",
У батюшки усталое лицо
И голос, ломкий на высокой ноте:
"А почему вы требы за бойцов
О здравии совсем не подаёте?"
Рассеивая ладана туман,
Повисла напряженно тишина, и
Посетовал тут кто-то из мирян:
"Мы, батюшка, имён солдат не знаем".
Священник им в ответ: "Да что с того?!
Тогда любое напишите имя!
Там тысячи Никит, Егоров, Львов,
Пусть выстоят! Вернутся пусть живыми!"
И потеплели взоры прихожан,
Хоть строгость этих слов не показная,
Ведь батюшка в миру прошёл Афган,
И каково бойцам уж он-то знает!
Отныне я записки подаю
Не только за родных или знакомых,
Я напишу за воина Илью,
За воина Максима, и Артёма...
И пусть поддержит их молитва та,
Что нашей благодарностью согрета.
За воинов молитвы на устах,
О здравии – за жизнь и за победу!