Монологи на Патриарших - поэтический цикл

Татьяна ДИВАКОВА
МОНОЛОГИ НА ПАТРИАРШИХ
Вспоминая роман М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита»

I. ПРОЛОГ
Всё будет правильно — на этом построен мир.
М. Булгаков. Мастер и Маргарита
глава 32 Прощение и вечный приют

Что-то не заладилось в природе!
Кто её, капризную, поймёт?
День за днём упрямо сумасбродит:
то теплом, то холодом проймёт.

То нашлёт грозу, когда все сроки
для забавы этой истекли,
вскользь припомнив прошлого уроки:
те, что мы не сразу извлекли.

А сегодня, подражая трюкам
Времени, — о шаткий циферблат! —
обнулилась, и в фантомном круге —
Мастер, Маргарита и Пилат.


II. ПРОХОЖИЙ
 ...язык может скрыть правду,
а глаза — никогда!
глава 15 Сон Никанора Ивановича

Я на Патриарших — те же липы:
ветви чертят в прошлое портал;
на скамейке, лентой перевитой, —
позабытый глянцевый журнал...

Мир безлюден: не до лиц сегодня —
пандемия. Что за горький год!
Бесприютно жмётся в подворотне
онемевший от озноба кот.

Странное, лохматое явленье.
Эй, чернявый, сгинешь ни за грош!
Взгляд — великолепное презренье,
тайное орудие вельмож.

Ты не тот ли, из известной свиты?
Миру не забыть ни ваш вояж,
ни чудес! Ужели Маргариту
ищут вновь в неласковых краях?

Или, затеватель катавасий,
ты как ненавистник-графоман
к нам подослан, чтобы новый Мастер
сжёг свой недописанный роман?

Не удастся! Неподвластен гений
безрассудству, хоть нелёгок путь
в «дивном» мире кибер-измерений.
Ну, иди, иди ж... куда-нибудь!

Слышишь, разгрозилось,  — чем не повод
скрыться восвояси нам двоим?
Вновь ненастье поглотило город,
как когда-то тьма — Ершалаим.

Вновь ожесточённо по балконам
хлещут струи вечного бича,
и огнём к земле несутся кони,
всё живое на пути топча.



III. ИВАН БЕЗДОМНЫЙ
— А вам, что же, мои стихи не нравятся?
глава 13. Явление героя

Я сочинил, согласно всем канонам,
стихи о вероломности Луны
«Щербатый вор».
Взобравшись по балкону,
она ко мне проникла незаконно,
но с умыслом вполне определённым —
мои похитить сны.

Шаг от бедра  —  не Голливуд, но дива,
на вид, возможно, двадцать полных лет.
И так ясна знакомства перспектива
в тот вечер очумительно-игривый...
Я поднял тост: 
—  За Вас, ночное диво!
Она: 
—  Да Вы  —  поэт!

Бокалов звон.
— За Ваш талант! Источник
его, возможно, в северной весне?
— О, я первопроходец-одиночник.
— Герой пера! Гомер!
— Многостаночник.
— Но Ваш секрет, мой скромный полуночник,
сокрыт…
— Секрет  —  во сне.

— Ах, вот как? Это, право, даже мило!
Во сне... и всё? Какой Вы интриган!  —
Тут гостья на глазах преобразилась:
фантом ли, призрак? Вся зафосфорилась,
повиснув в воздухе, но в спешке обронила
припрятанный наган.

Меня пронзило: ведьма, за наживой!
Я — хвать бутылку! (жутко самому
ударить... эту), но она брезгливо
меня приобняла, сказав лениво:
— А ну, гоните сны, парниша, живо!
Они Вам — ни к чему.


IV. МАРГАРИТА
И вслед ей полетел совершенно обезумевший вальс.
глава 20. Крем Азазелло

Счастлива, счастлива! Сладкий пожар изнутри!
Ах, Вальтцер Вальсович — танец, движенье на три.
Празднество-таинство — не горевать, танцевать, —
как же изящно ты переродился на пять!

Звуки квинтолями* — каждый в процесс вовлечён,
а траекторией, нет, продолженьем времён  —
крыши московские; может, для нас, Маргарит,
гений Чайковского создал тебя не на три,

а на волшебные пять**, и поди разберись,
как по карнизам гулять... Ну же, Вальтцер-каприс,
взвейся в судьбе! Я же, выпив пространства нектар, 
— в выси, к звезде!
Да исчезнет Земли жалкий шар!

________
* Квинтоль — здесь: 5 равнозначных длительностей в такте.
**Речь идет о пятидольном вальсе П.И. Чайковского («Valse a cinq temps» соч.72
№16).



V. МАСТЕР
— Откуда вы сейчас?
— Из дома скорби. Я — душевнобольной…
глава 24. Извлечение мастера

Потерянный... Мне жизнь закрыли! — двери
и окна зарешечены в момент,
намеренно. Неделя за неделей я —
Сто восемнадцатый, безвестный пациент.
Затёрты адрес, имя, группа крови.
Дотлел роман. Реакцией на мир —
моё молчание. Для эры пустословия
и пресмыкательства моих коллег-проныр —
обычный случай: ветх, как лодка Ноя.
Московских хроник бывший фигурант,
я предпочту навеки быть с изгоями,
умалишёнными, но не менять талант
на горсть монет — о караван историй,
от свету к мраку плавный градиент!
Я — мастер.
Мастер?
Нет, я тот, кто болен, я —
Сто восемнадцатый.         
Забытый.            
Па-ци-ент.


VI. ПОНТИЙ ПИЛАТ
— Тесно мне, — вымолвил Пилат, — тесно мне!
глава 2. Понтий Пилат

Мой пёс, мой друг, о, не виляй хвостом!
Не в духе я сегодня — дел насущных
стал узником и в мире правовом
впервые не пойму исход грядущих
решений. Дело, собственно, врача
или философа, но не убийцы, право!
Что? Отпустить? Но, за спиной шепча,
грозят первосвященники расправой
мне самому, мол, я — не друг тогда
Тиверию, ведь кесарь недоверчив
до судорог, и не спасти хребта
изменнику: донос — и вмиг заверчен
Фемиды жернов, перемелет жизнь,
оставив горсть трухи...
Да ты зеваешь!
А если всё же Он — пророк? Скажи!-
Назареянин? -  Пышным урожаем
пожну тогда я недовольства бунт.
О, лучше яду, чем восстанье черни!
Презрению потомки предадут
Пилата. Ох, недаром на коленях
жена меня молила: «Ничего
не делай Иешу;а, слышишь? Много
во сне я пострадала за него».
О Боги, как извилиста дорога
докучной истины. Ужель их две?
Что ни решишь  —  любое дело скверно.
О, как же нестерпимо в голове
огонь пульсирует!         
К грозе, наверно.


VII. ФАГОТ
— Какой интересный город, не правда ли?..
— Мессир, мне больше нравится Рим!
— Да, это дело вкуса...
глава 29. Судьба мастера и Маргариты предопределена

О, как докучлив московитов мир!
По мне — милее пыльный Рим, мессир!
Там радуга  —  цветной Аркобалено  —
в ленивом Тибре вязнет по колено,
меж стройных пиний  —  игрища дриад
да торжество барочных анфилад.

А вот в Москву, клянусь, я  —  ни ногой!
Пусть попотеет кто-нибудь другой!
Я в хор вернусь  —  я музыкант бывалый:
хоть басом, хоть альтино-запевалой, —
а то в трудах лукавых пребывав,
забудешь напрочь радости октав.

Давно спросить пытаюсь: в чём резон
дразнить меня «Фаготом»? Я — «Бассон»*!
Из благородных, знаете, династий!
Да, многих я смешней и выкрутастей,
но полумаска, острое словцо  —
всего лишь краска, ложное лицо.

Язык мой  —  враг мой! Просьба извинить:
теряю в спешке красноречья нить.
За дерзость не попало б на орехи!
Сменю одежды  —  где мои доспехи
да шлем-челата**? Будет голова
целее, право.      
Что ж, прощай, Москва!
________
*Бассон (фр. basson) — фагот (деревянный духовой музыкальный
инструмент)
**Челата (ит. сelata, фр. salad) — группа рыцарских шлемов XIV
XVI веков, имеющих в качестве общей черты наличие назатыльника.


VIII. ЭПИЛОГ
О, какой страшный месяц нисан  в этом году!
глава 2. Понтий Пилат

Весна, начало звонкого апреля.
Поймав в ладони солнца юркий луч,
я размышляю об иной неделе,
о пятнице, четырнадцатом... Веришь,
мой беззаботный спутник кибер-эры? —
Я вспоминаю вновь роман. И туч
нашествие  —  свинцовую армаду  —
рисует память: не свести к числу
дробивших исступлённо по фасадам
тяжёлых капель; грозовым разрядом
оглушена и ужасом прижата
собака прокуратора в углу.

А твой хозяин, милосердный Банга,
там, на террасе, вглядываясь в даль,
сжимает пальцы в кровь - хрустят фаланги.
«За трусость мне воздастся  —  бумерангом
возмездие настигнет, спозаранку
паду к Богам  —  и жертву на алтарь!
Гнилой народец этот, что тут скажешь...
Я ж  —  чист пред небом, я персты омыл
прилюдно! Неподсуден! Был улажен
конфликт, и скоро станет днём вчерашним
их приговор, но бьётся мысль: о важном
я с тем, распятым, не договорил.

Гроза уходит...»    
В параллельном мире
ночь расстилает чёрное сукно.
Рассеиваясь в сладостном эфире,
скользящий свет от скачущих валькирий* 
дарует час военных перемирий.
И вот  —  число героев сочтено.

Но вижу я иных коней движенье,
агатовых  —  стремительный вулкан,
на водах не дающий отраженья,
да всадников  —  тартарово творенье...
Нелепое, пустое наважденье,
когда бы не булгаковский роман.
2021 год
________
*Валькирии — девы-воительницы в германской мифологии, которые реют на крылатых
конях над полем битвы и решают, кому из воинов выжить в битве, а кому — погибнуть.
Героев валькирии уносят на небеса.

________
ЛЮБОЕ КОПИРОВАНИЕ И ИСПОЛЬЗОВАНИЕ ТЕКСТА БЕЗ СОГЛАСИЯ АВТОРА ЗАПРЕЩЕНО!