Из Бориса Рыжего

БОРИС РЫЖИЙ
ОТРЫВКИ
1.
Огромный город – церкви, зданья, банки
(где я всю жизнь нежданный гость) –
похож на полусъеденный лосось,
чьи ломти спят на дне консервной банки.
Ну а Христа здесь приняли б за панка…
И каково лохматому б пришлось:
не отберёшь же у собаки кость,
тем паче если ты противник палки.
2.
Луна, облагородив небосвод,
мертвецкий взгляд несуетливо прячет,
как незнакомец – в полы мятой шляпы,
кусками тучи вытирая лоб,
за ту же тучу. Каждый новый год
новейший ливень обновляет слякоть,
не очищая. И не надо плакать:
судьба здесь такова, таков народ.
3.
Воруют все: помногу и помалу.
Воруют все: и умный, и дурак.
Взойдёт скорее сор, чем добрый злак,
когда поля ничем не засевают.
Но всё приходит к своему финалу
задолго до финала. И за так
лишь бог хранит любителей собак
и меХиканских телесериалов.
4.
С букетом алых роз на стеблях вен
уйти к нему не глупо, но излишне.
Здесь даже смерть, и та живёт и дышит,
и так же ощущает тяжесть стен,
в которых я живу две тыщи лет,
за коими, под стать летучей мыши,
висит звезда над одинокой крышей,
серебря кресты могильные антенн.
5.
Но можно выйти в улицу и встать
над допотопной рыжеватой лужей,
и прошептать «я никому не нужен»,
в лицо извне глядящего отца,
и ждать ответа, или ждать конца.
Вот-вот начнётся плесневая стужа.
Здесь трудно жить, когда ты безоружен.
А день в Свердловске тяжелей свинца.
1993
****
Я в детстве думал: вырасту большим —
и страх и боль развеются как дым.
И я увижу важные причины,
когда он станет тоньше паутины.
Я в детстве думал: вырастет со мной
и поумнеет мир мой дорогой.
И ангелы, рассевшись полукругом,
поговорят со мною и друг с другом.
Сто лет прошло. И я смотрю в окно.
Там нищий пьёт осеннее вино,
что отливает безобразным блеском.
…А говорить мне не о чем и не с кем.