Ксении Ивановой посвящается

На въезде в Саки, срава у дороги
Неброский дом с табличкой на стене.
Здесь в грозный час встречались на пороге
Те, кто на век остался на войне.
Хозяйка скромной явочной квартиры
Жила, как все, без лишней суеты,
Но в ней хватало мужества и силы
В тылу врага прокладывать мосты.
Для тех, кто чудом вырвался из плена,
Кого спасла от пыток и облав,
Кто не согнул в лишениях колена,
Не стал мишенью вражеского зла.
В Крыму немало Ксений Ивановых,
Но лишь в одной сомкнулись все пути,
Для стойких, для бесстрашных и готовых
На грани смерти крылья обрести.
Пока везло подпольщице на встречи,
На день и час, на судьбы и дела,
То всякий раз в ночи горели свечи,
Согрев теплом сидевших у стола.
Порой звенела тишь родного крова,
Друзьям сводило холодом нутро,
Когда она от слова и до слова,
Ловила сводки Совинформбюро.
С трудом добыв оружие, одежду,
Еду в каменоломни для бойцов,
Она вселяла веру и надежду
В самих себя и в наших земляков.
Вестей подполья ждали партизаны,
И ждал весь тыл событий на фронтах,
И от нее бесстрашной, неустанной,
Зависел дух на вверенных постах.
Какой же болью душу разрывали
В печальный день расстрельные слова:
«У нас беда – её арестовали,
Уже два дня пытают, но жива!»
Слабо гестапо – пыток не хватило,
На Красной горке выстрелив в упор,
Ушло зверье, но эхо возвратило
Вслед рикошет: навек живой укор.
Ей не успели выковать медали,
Отлить за все заслуги ордена,
Лишь на поселке улицу назвали
Фамилией с какой жила она.
Когда иду тропинками героя,
Задумчиво, с волнением в груди,
Замру на миг и чувствую порою,
Что кто-то мне с улыбкой вслед глядит.