Полуночный возница

Ночь зарницею ложится.
Птицы песнь поют с утра.
Одинокую возницу
Обволакивает мгла.

Едет возничий в кибитке,
Весь завёрнутый шарфом.
Тёмный ворот подзавитый
Поднят в акте ездовом.

Едет тихо, без рывочков,
И его ночная суть
Разгоняет в небе точки,
Луж сиреневую муть.

Я поймал эту пролётку.
Сел в неё, сложил пальто
Где-то сзади посерёдке...
А повсюду никого!

А повсюду, что есть взора,
Ни души, хоть закричи!
Я спросил его без вздора:
«Ездят ль в оной бирючи?»

«Бирючи» — спросил он кротко:
«Те, которые гласят?...
Мало ездят. По повадкам —
Всю дорогу огласят».

«Всё понятно, это наши!
Мы народ простой такой...
Не суди ты нас, папаша,
За своей следи судьбой».

Долго ехали, не помню,
Только свет, казалось, врозь
Расходился в полумраке
И пронизывал насквозь.

Это бились в небе птицы
Гуси лебеди в клину!
В свете радужной зарницы
Уходили в глубину.

Шапку даже снял возничий...
И из завязи шарфа
Он издал немного кличей:
«Гага-гага-гагага!»

Всё ожило в моём сердце,
Растревоженном таком!
Мы с ним в том единоверцы,
Любим жизнь в пылу седом!

Жизнь любить ведь надо смело,
Чтоб родник забил ключом!
Чтобы пыль в зубах скрипела,
Чтоб тревога нипочём!

Мы расстались возле дома,
Где горел родной фонарь.
Постучал в него негромко
Будто храмовый звонарь.

Свет зари немного мутный —
Всё ложится в полутень...
Я ушёл к себе, он — в утро...
Так сложился новый день.