Театр Абсурда Кухонный Реквием Акт 1

(Философская мистерия в одном безвременье)

СЦЕНА: Кухня, застывшая в промежутке между завтраком и апокалипсисом. Стены, облупленные, как грим клоуна-самоубийцы. Тусклая лампочка — слепой соглядатай — качается под потолком, отбрасывая тени, похожие на недоигранные монологи. Пар из чайника клубится сценографией забытых надежд. На столе: карта Таро «Повешенный», лужа молока (судьба, которую не подтереть), и треснутая тарелка с надписью «Удача» — её осколки складываются в слово «дача».

АКТЁР (в фраке, сшитом из театральных программок, бьёт ложкой по пустому супнику):
— Ты не видишь! Слепой, как режиссёр в театре теней! Ты веришь, что карты предскажут суп? Здесь даже бульон — мизансцена! Ты… ты путаешь соль с сахаром и называешь это искусством!

КЛОУН-ПРОРОК (в тюрбане из газеты, на носу — шар не судьбы, а насморка; пальцы шепчутся, как листья чайного куста):
— Слепота — единственный способ увидеть суть. Ты жаришь яйца, а они жари;т тебя. Ты — сковорода, которая мечтает стать метеором. А суп? Суп — это мы. Всё, что осталось от пьесы, которую зрители… съели.

(Туман пьёт свет лампочки, превращая пол в озеро без дна. Занавес из пара вздрагивает. Где-то тикает таймер, отсчитывающий обратное время: от гниения к свежести.)

АКТЁР (роняет кастрюлю; грохот становится увертюрой к тишине):
— Я играл Гамлета! Я держал в руках череп из папье-маше, и зрители… зрители верили!

КЛОУН-ПРОРОК (поглаживает холодильник, который гудит траурный марш):
— Ты играл тень от шторы. Гамлета играл он — Великий Хладоагент! Его монологи — рокот компрессора. Его «быть» — это морозилка. Его «не быть» — конденсат на стекле. А ты… ты просто скрип двери.

АКТЁР (срывает парик; под ним — второй парик, потом третий; каждый кричит: «Я — Сальери!», «Я — Чаплин!», «Я — суфле!»):
— Кто ты, чтобы…

КЛОУН-ПРОРОК (затыкает ему рот призраком луковицы):
— Я — шепот ножа, режущего воздух. Ты — крошки на столе, которые мнят себя хлебом. Мы все — реквием по поварихе, что так и не пришла. Она бы сказала: «Соль — это слезы, сахар — смех, а перец… перец — это мы».

(Внезапно открывается духовка. Оттуда выползает бумажный ворон. На его крыле — пятно от борща.)

АКТЁР (поднимает треснувшую тарелку):
— «Удача»… А если склеить?

КЛОУН-ПРОРОК (смеётся, и из его рта выпадает зуб-бутафория):
— Склеишь — получится клетка. Разобьёшь — звёзды. Но повариха… она бы разбила тебя.

(За сценой — звук шагов. Все замирают. Холодильник замолкает. Шаги проходят мимо. Это был дождь. Или смерть. Или просто кипящий чайник.)

АКТЁР (тихо, к пустому стулу):
— А суп… мы так и не сварили.

КЛОУН-ПРОРОК (рисует на тумане улыбку):
— Суп варится сам. Из наших ролей. Из ожидания. Из трещин. Попробуй — на вкус как аплодисменты, которые мы представили…

(Лампочка гаснет. Но темнота — тоже роль. И кто-то должен её играть.)