Как всем экипажем едва не пошли мы ко дну

Я снова вернулся, не знал, что такое возможно...
Как радостно видеть тебя, дорогая жена!
Забудем про наши пустые размолвки и ложь, но
С нового дня заживём и отметим сполна,
Свожу тебя, хочешь... В тот самый, куда ты хотела...
Но — завтра! Сегодня плесни мне, плесни.

Ещё.

Ну.

А я расскажу, в чем вообще на войне было дело.
Как всем экипажем едва не пошли мы ко дну...

***

Подлодкой и морем я бредил, был верен приказу
И первым из всех офицеров поднялся на борт.
И там, что поделать, в глаза он мне бросился сразу —
Среди нас, бывалых, ходил, как павлин... Слишком горд,
Мы думали — сын чей-то, ясно же... Нет, просчитались,
Потом доказал, что гордится собою не зря —
Он был инженером от Бога, и лодка из стали
Была для него, сироты, как большая семья.

Да, этот павлин, как считали мы, дурни, когда-то,
Спасал всех не раз в те секунды, что длились как час,
За месяцы стал мне роднее и друга, и брата...
Ты знаешь, я всё же надеюсь — и он любил нас.

***

Вернулись... плесни-ка.

И в первый же день — нахлестались.
Ты не осуждай, дорогая, так делают все,
Кто был за отважную службу представлен к медали
И выжить сумел в этом адовом колесе...
Так значит, сегодня, наутро, продрав еле веки
В какой-то портовой дыре, я едва вышел в зал,

И там капитан указал мне присесть.
 
— Бедный Веркин... Он был очень пьян вчера. Мылся и в ванной упал.

И в ней утонул, утонул, ну плесни мне, мерзавка!

***

Прости, дорогая...

Я пьяный? Я больше ни-ни!   

Герой, подаривший всей лодке надежду на завтра,
Погиб так нелепо? Хотел он того, а?!

Плесни, плесни напоследок!

И — вылей всю дрянь эту к чёрту...
Сейчас помогу... Ай, разбил, зря стоит на краю...
Ты слышишь, мы завтра идём в ресторан!

Только твёрдо
Напомни, когда за стол сядем — теперь я не пью.