3. 10. 24..

Мне во всех чудится твоё лицо, потерянность в нескончаемой череде утрат,
Твоё имя как мантру вселенной заявляя повторяю по утрам,
В потоке прохожих, в метро, за барной стойкой.
Ни на что не похоже, как и положено чувствовать стоику.
Загляни в глубины глаз моих, ты в них увидишь нас двоих,
В них нас слил вместе растворив, влюблённых точно больных.
У нас даже небо ныне разное, я корчусь под своим червеобразно, нам и больно по-разному, а болевой порог всё ниже с каждым разом.
С каждой ночью проведённой в воспоминаниях, сон как в изгнании,
Каждый миг полон превозмогания, недомоганием, но мне не помогай.
В каждом памятном месте схоронился раз двести,
"Я люблю из чувства мести
К себе самому, если иначе сказал - обманул".
Так мне зря заявляет моя невменяемость,
Но я себя заверяю - степень эроса неизменяема.
Твоя низвергающая красота как доказательство высшего нечто,
В погоне за твоим касанием я увязший в мечтах извечно, точно чёрной меткой помечен.
Отныне я твой самый близкий и любящий человек,
Пусть у тебя и в мыслях не было.
Отлынул от попыток жить для себя, верность тебе - как оберег,
Но ярость от невозможности расколяет до бела.
Ночь пронзится тысячакратным криком из пасти безликой,
Я вернусь в реальность из кошмара, в котором и так нахожусь беспрерывно.
Пронизан потом холодным, глаза стеклянные, память обрывна.
Мечтаю однажды проснуться от твоего звонка, с этим встречаю каждый рассвет и закат,
Меня еле спасает агонии закал, вместо улыбки у меня оскал.
Кожу как иглами колит тактильный голод, могилой стала кровать, и стены - изгороди обод,
И на столько всепоглашающий холод, что ты заледенеешь заходя в мой омут.