Изнемождённость

"Друг мой, друг мой, Я очень и очень болен", даже веки застилаются против моей слабой воли,
Лишь к мрачному я склонен, ни к чему печали кроме, и жизнь тщедушная ощущается как в коме.
И немощен я коли, дух мой беззащитен, голый, повержен точно воин один в поле.
И горечь, горечь в каждом слове,  обжигающее пламя словно, испепеляет всё что я люблю, чего я стою.

Провожая Солнце и Луну чуть в мыслях я не утонул, канул камнем я, ко дну, так день ко дню,
Момент к моменту, перманентно, хоть взывай вопя молебно, но попытки все нелепы.
Столь плачевны но заветны, что мы в родимом склепе в свете последующих событий слепли.

Расцветает лето моей малой родины, а я похоронен в чужеродных чернозёмах, в грёзах храня оттепель,
Метаморфозировал себя варьируя меж крайностей - я кто теперь?

Мне объятия могилы обаятельны и милы, обуян смертью, и мне интерес её обыден ныне.
Искать отдушину в отторгнутом как тронутый, в грехах отпущенных, но снова совершённых, того пуще,
Тоска соразмерна чернилам и крови пролитым, смешанным в бессобытийной гуще.

"Хочешь я умру чтобы ты жила?",
Прямо к этому утру, себя до конца сжирая.
Пока моя память пожилая ностальгии пожинает,
Мне время тело обнажая его до пустоты уничижает.

Мёртв не по годам, в состояний непогоду моя душевная нагота,
Будь надо мной то купол, минарет иль пагода, я выберу плод вольчей ягоды.
Был любим кем-то, когда-то, с тех пор песком рассыпались все даты,
Это мой Ад Данте, ноша неподъёмная ни одним атлантом.

Бесконечное сегодня растворяет как таблетку
Меня меняя каждодневно, пичкая плацебо едким.
Чтобы разглядеть всё свыше, я встаю на табуретку,
Наверху я выход вижу, в кольце верёвки крепкой.