Огонь пощады и расправы

Я каменным горгульям ни чета, ни ровня.
Закат кровавой мессой на карниз церковный
Бросает, как на блюдце, голову светила,
И лунной жижей тает всё, что с нами было.

Смотри же, бедный консул, я срываю платье.
То самое, в котором умерла некстати
В ту ночь Варфоломея, у разлитой Сены,
Где пальцам рук твоих сведённые колени

Повиновались и дрожали мелкой дрожью…
И я на пять веков была тогда моложе,
И целовала нежно бородатый профиль,
Пока час гугенотов вырезать не пробил.

Смотри же, бедный консул, я богата швами.
Мне раны демонессы с Лувра зашивали.
И вроде бы в тебе нет ничего такого,
Но пять веков моя душа в твоих оковах.

И потому ты здесь, на том же самом месте,
Но молод и горяч, дрожишь по-человечьи.
Не бойся, я тебя пугать не стану рыком,
Пусть тихой, как горгульи, быть я не привыкла.

Я точно так, как ты в далёком прошлом, в губы
Вопьюсь невыносимой нежностью сугубо,
И пусть теперь ты римский мачо, а я демон,
Я твой нательный крест поверх звезды надену.

Нет между нами ни вражды, ни неприязни.
Твой бородатый профиль в лунной жиже грязнет.
В глазах Варфоломеевская ночь, и я нагая
Огонь пощады и расправы извергаю.