Ранний снегопад

Она пришла. Он ей читал стихи.
Сквозь щели окон то текло, то дуло.
Чердак качался с черно-сизым гулом.
И посреди всей этой чепухи —
она уснула.

Он пил вино. Смотрел сквозь полумрак
на темный мех, на матовую кожу.
И терпко думал: близость стала ложью.
Но боже мой, но боже мой, но как
на ангела божественно похожа.

И хрупкость плеч, и скромный полувзгляд,
и беззащитность робкого ребенка.
И приоткрытая глубоким сном губенка.
И все подряд.

Поверишь ли, что только что в любви
она с бесстыжей страстью целовала
все, что безумной песней восставало.
И губы истерзала до крови.
И все в себя до бездны принимала.

Как мы старались нынче обокрасть
сады любви! Мы воровали вместе.
Но ласточкой летал меж нами крестик —
как будто освящая нашу страсть
здесь, даже дьяволом забытом, месте.

Неужто все забудется, едва
они расстанутся с чердачным срамом?
И — ни печали, ни любви, ни драмы.
А снова утро, солнце и трава.
И ванна очищения у мамы.


Зачем тогда весь этот божий свет?
И наши — чуда жаждущие — души?
Он, наклоняясь, бормотал: «Послушай...»
Но ни движенья не было в ответ.
Лишь лепетали, облетая, кущи.

Он пил вино. Смотрел, как в полусне,
на ангельски изогнутые брови.
И плакал. И молился вновь любови.
Не ведая, что выпал ранний снег
и свет любви затеплил в изголовье.


--
(сборник «Сентиментальные деревья», 2008)