Филип Левин. Назовите это музыкой

Чарли (Птичка) Паркер  (1920-1955) - американский саксофонист
и композитор.



Иногда я улавливаю ритм,
почти песню
в своём собственном дыхании.
Я здесь один, на Бруклин-Хайтс,
позднее утро, небо над отелем Сент-Джордж
чистое, по крайней мере, для Нью-Йорка.
По радио звучит "Полёт птицы" Паркера,
его калифорнийский трагический голос
пятидесятилетней давности,
его запоминающийся "Влюблённый мужчина"
как раз перед тем, как он погрузился
в хаос.
Я бы предположил, что за пределами
студии
звукозаписи в Бербанке солнце стояло
высоко
над джакарандами, был конец марта,
сильнейший вчерашний дождь прошёл,
небо стало голубым.
Если бы Птичка посмотрел, то увидел бы
на мили вокруг, но то, что он увидел,
было настолько непривычным,
что он зажмурился,
покачал головой и залаял, как собака,
всего один раз,
а потом Говард МакГи взял его
за руку и заверил, что с ним будет
всё в порядке.

Я знаю это, потому что много лет спустя
Говард сказал мне, что по его мнению,
Птичка мог забраться в гостиничный номер,
который они делили, поспать час
или больше
и проснуться таким, каким он и был.
В мою маленькую комнату
над Уиллоу - стрит
проникает прекрасный солнечный свет.
Я слушаю, как приходит и уходит
моё дыхание,
и пытаюсь уловить его странный вкус,
отчасти молочный, отчасти железистый,
отчасти
кровавый, когда он выходит из меня
в мир.
Это не я, это происходит автоматически,
это входит и выходит,
это неотъемлемое занятие
моего тела, без которого я вещь.
У всего этого процесса есть название,
слово,
которого я не знаю, изящное слово
не на английском
не на идише и не на испанском,
слово,
которое для меня ничего не значит.

Говард искренне верил в то, что говорил
в тот день,
когда усадил Паркера в такси и проехал
рядом с ним
несколько миль в тишине. в то время
как вокруг них
разворачивался яркий мир: заправочные
станции,
прилавки с фруктами и овощами,
киоск.
торгующий безделушками из Мексики
и Филиппин.
Всё это было так актуально и по западному,
это было новое творение, рождающееся
на свет,
как музыка Чарли Паркера, которую кто-то
позже
назвал радостной, хотя в тот день я бы
назвал её
тихой, "Тихая музыка Чарли Паркера"

Говард ничего не сказал.
Он расплатился с водителем
и помог Птичке
подняться на два пролёта до их номера,
снял с него ботинки и вышел,
чтобы дать ему
поспать, поскольку до его уже давно
канул в лету.
Я не осуждаю Говарда, он справился
лучше,
чем я мог бы сейчас или тогда.
Тогда мне было 19,
я работал на погрузочных
площадках в Райлуей Экспресс, день
за днём
вселяясь  в изуродованное тело мужчины
и распевая в грязном воздухе
застольные песни
на идише, которым научил меня
мой Зайди,
пока у него не перехватило дыхание.
Теперь Говарда нет, прошло одиннадцать
долгих лет и сладкий голос замолчал,
"Тонкий мост между Элдриджем и Наварро",
он позже написал, что вся эта растущая
страсть - сноска для других.
Я помню в 85-ом, прогуливаясь по коридорам
Касс Теч, средней школы,
он, вдруг, взял мою левую руку
в свои ладони и сказал, что всё сложилось
как нельзя лучше.
Может быть он стал религиозным,
может быть
он знал как мало ему осталось,
может быть
в тот день он просто был измучен
моими вопросами о Паркере.
Для него Птичка был настоящим
Чарли Паркером,

человеком безмолвной ноты, уходящей
навсегда,
звучащей в дыхании гения,
которую я слышу, парящей над своим
собственным
дыханием. когда это яркое утро
переходит в полдень.
Музыка, я буду называть это музыкой.
Это то, что нам нужно,
когда солнце скрывается
за низкими серыми облаками,
безжалостно дующими с того безымянного
океана,
спокойного и бесконечного,
который мне ещё предстоит пересечь.

Оригинал: https://www.poetryfoundation.org/
         poetrymagazine/ poems/ 40955/call-it-music