Суббота возвращается в понедельник. Глава 3

 
Продолжение.  Начало: http://stihi.ru/2025/05/01/5137

 Николай и Людмила Бондаревы-Нижегородцевы

  Глава 3   О материальной и нематериальной пользе диссертаций.

                «Делай, что можешь, с тем, что имеешь,
                там, где ты есть». – Теодор Рузвельт

      
   
    Заседание расширенного учёного совета НИИЧАВО затянулось, но на часы красноречиво и демонстративно поглядывал один вечно спешивший Корнеев.
    И именно ему глядя в глаза воссоединившийся Янус сказал:
   — Собственно, из намеченной повестки дня, так сказать, остались два вопроса. Но оба не терпят отлагательств. Мы должны назначить директора Красноярского филиала и найти желающего стать научным руководителем соискателя докторской степени магических наук, нашего дорогого, во всех смыслах слова, Александра Ивановича Привалова.
   — Саня, зачем тебе эта формальность? Ни ума, ни красоты она не добавит. Лишняя трата сил, времени и здоровья! – манеры Корнеева за двадцать лет нашей дружбы не стали изысканнее.
Героическими усилиями мне удалось заставить его сменить снисходительность на добродушное панибратство. Но сейчас я был с ним почти полностью согласен.
   — Да, Янус Полуэктович, зачем она мне? – меня искренне ужаснул объём предстоящей скучной бумажной работы.
   — В коллективе созрело твёрдое убеждение, что Вам, Александр Иванович, можно и нужно доверить возглавить Технический отдел института. И всех его земных  и внеземных филиалов. Но чтобы такое высокое доверие без сучка и задоринки утвердила Москва, докторская степень железно необходима. Впрочем, с учётом огромного объёма Ваших заслуг перед институтом, соответствующего объёма знаний и умений, написание и защита диссертации могла бы стать чистой формальностью. Но товарищи Киврин, Кристобаль Хозевич, Корнеев и Ойра-Ойра с моего горячего одобрения решили провести на базе Вашей диссертации, по сути, своего рода научную инвентаризацию всего объёма проделанной всеми отделами и лабораториями института работы. С научным анализом и обобщением положительных и отрицательных (он с шутливым полупоклоном улыбнулся профессору Выбегалле) плодов нашей деятельности. Естественно, тех плодов, которые можно будет отнести к науке.
  — Ого! Янус Полуэктович, это нереальный объём работы! – я с трудом удержался от огромного желания телепортироваться домой, превратиться в таракана и спрятаться с самую укромную щель. Но от этих нигде не спрячешься! И я лишь намертво врос в свой стул.
    — Без паники, дорогой! – ободрил Роман.
    — Да, мы всегда рядом, если что, – как-то удивительно неуверенно и неубедительно поддержал Романа Витька.
    — Глаза боятся, руки делают, – деликатно потрепал по плечу Киврин.
    — Напомню, вопрос с диссертацией дискуссии не подлежит. Это Ваш долг, товарищ Привалов. Вопрос о научном руководителе.
    — А чё тут воду в ступе толочь? Я предлагаю Ромку. Это же очевидно! Флаг им в руки, а там разберёмся, – быстро сообразил, как остаться в кустах, Корнеев.
    — Кандидатуру товарища Ойры-Ойры поддерживаю, – так же мгновенно отозвался Янус,  – Кто "за"? Единогласно. Поздравляю, Роман Петрович!
    — Спасибо, – на удивление легко согласился Роман и тут же перешёл в атаку, – Но у меня есть одно условие!
    — Какое? – чуть насторожился директор.
    — Прошу Вас, Янус Полуэктович, дать официальное распоряжение сотрудникам всех отделов института оказывать нам всяческое содействие. И научное, и практическое, и техническое.
    — И моральное, и материальное, – ехидно добавил Корнеев.
    — Да! И моральное, и материальное, – без улыбки согласился Роман.
    — Э, -э, -э!!! – взвился вдруг над столом, как джинн, и загремел мирно дремавший до этого момента заместитель директора по хозяйственной части Модест Матвеевич Камноедов, — Как это "всяческое техническое содействие"? А Вы в курсе, Роман Петрович, что мы из-за неумеренных аппетитов как раз Привалова систематически не укладываемся в выделяемую нам вышестоящими инстанциями смету? И многие отделы вынуждены поэтому для своих экскрем... экспе... тьфу, исследований искать спонсоров на стороне?
    — Так сами же наседаете на меня, требуя доведения мощности серверов ВЦ до уровня ИИ. А нам до него ещё расти и расти!
    — Я от Вас, товарищ Привалов, сервелатов не требую, – гордо напомнил Камноедов, – И не проще ли пригласить этого товарища ИИ к нам на работу, коли такой умный, и платить ему достойную, но разумную зарплату, чем пытаться перещеголять его с помощью проклятущих и дорогущих этих Ваших разных там всяких!?
    И хозяйственный зам с надеждой посмотрел на директора. Тот с явным усилием подавил смех и ободряюще кивнул Роману:
   — Приказ будет. Но Модест Матвеевич отчасти прав. Техническое и материальное содействие будем оказывать вам в разумных пределах.
   — Вот так-то, в таком вот аксепте. А то, знаю я вас. Вам палец в рот, а вы голову откусите! – ворчал удовлетворённый Камноедов. Мне бы его заботы...
   — Познаем алгеброй поэзию! – задумчиво улыбнулся Хунта. И вдруг без всякого перехода и логики значительно, почти торжественно произнёс:
   — На должность директора Красноярского филиала тоже предлагаю назначить Романа Петровича Ойру-Ойру.
   — Вот это лихо! – развеселился Витька Корнеев и звонко хлопнул Романа по спине.
   — Я не против, – опять с поразительной готовностью согласился Янус, – Но обоснуйте, пожалуйста, Кристобаль Хозевич, Ваше решение.
   — Надо давать дорогу молодым и энергичным. Там предстоит потратить столько сил и эмоций, что более пожилым товарищам окажется просто не по силам.
   — Мне уже тоже за полтинник, – напомнил Роман.
   — А мне через полтинник будет полтысячи, – с улыбкой возразил Хунта, – Янус, не тяните Ваську за хвост, ставьте на голосование!   Других, столь же достойных по всем параметрам кандидатур, у нас всё равно нет.
   — Кто "за"? Единогласно. Поздравляю, товарищ Ойра-Ойра! И объявляю заседание закрытым. Роман, за тобой "поляна"!
    — Спасибо за оказанное доверие. Будет вам "поляна"... – вяло поблагодарил  Роман.
  — Это что сейчас было? – спросил он Витьку на лестничной площадке, беря фантом сигареты из фантома пачки. Я достал свои, настоящие.
    — А то ты не знаешь. Они давно уже всё меж собой решили. Но надо же было оформить всё это в красивую и модную демократическую обёртку. В принципе, я тебе даже завидую. Будешь там, в тайге, сам себе полным хозяином.
    — Ага! В свободное от основной работы время. А ты зачем им подыграл? – сердито спросил Роман.
    — Из тактических соображений.  Часть наших опытов мы будем ставить там, у тебя. Те, которые ставить удобнее подальше от начальства.
    — Разрушить Красноярск и я тебе не дам. Но в целом твой ход мысли мне нравится. Для линейного ускорителя меченых атомов до сверхсветового перехода здесь нет ни места, ни электрических мощностей. А там посмотрим.
    — Посмотрим! – с жаром и пугающим энтузиазмом подхватил Корнеев.
    — А как же моя диссертация? – робко напомнил я друзьям о себе.
    — Памятник нерукотворный? Напишем! – бодро утешил Витька и так хлопнул  меня по плечу, что я подавился дымом и закашлялся. Грубый Корнеев с готовностью ещё сильнее хлопнул меня по спине.
   Из вышедшего дыма вдруг полуматериализовался дух Никотина, погрозил Корнееву ватным кулаком и утянулся сквозняком в форточку...


*                *                *


   Значение этого расширенного учёного совета оказалось в судьбе всего НИИ таким переломным, что его, без преувеличения, можно назвать судьбоносным.
   Роман улетел на неделю в Красноярск, осмотрелся там, назначил и оставил командовать строительством и отделкой корпусов заместителя и  вернулся в Соловец.
   И это был уже не наш привычный умный, осторожный, отзывчивый Рома, а настоящий, энергичный и требовательно-неугомонно-ненасытный директор филиала.
  Список оборудования и специалистов, необходимый ему, по его расчётам, для полноценного функционирования Красноярского института изучения взаимовлияния многослойности Вселенной (Сокращённо: КИИ Взаи Мно Все. Острословы тут же добавили: должны Ойре-Ойре) был поистине необъятен.
   Бедные Янус и Киврин от него откровенно прятались. А если не успевали, вынуждены были лететь и выбивать нужное в главк или в министерство.
   Корнеев, послушав Ромины рассказы о потенциальных масштабах и горизонтах филиала, согласился на должность начальника отдела метадинамики устойчивого синтеза. И уже в новом статусе стал Роминой правой, нахальной и не всегда законопослушной в вопросах добывания нужного, рукой.
   Параллельно произошла и всех поразила трансформация характера Модеста Матвеевича Камноедова. Ставшему напористым и пробивным Роме удалось почти чудо:  они вдруг  стали друзьями! При их несовместимости характеров это было так удивительно, что я не успокоился, пока не выведал у Романа подробностей.
  — Понимаешь, Саня, Модест Матвеевич, при всём его несколько ограниченном кругозоре и дремучем прагматичном материализме, тоже своего рода волшебник. Он – владелец волшебной записной книжки. Вернее даже: Волшебной Записной Книжки! – выделил Роман заглавные буквы произносимого так торжественно и с таким почтением, что слова вспыхнули и повисли над его головой, искря и потрескивая. Ощутимо запахло озоном.

  — Он, оказалось, ещё в Великую Отечественную войну был старшиной танкового батальона. И так сумел организовать своё хозяйство, так себя заставить уважать, что перед ним заискивали командиры смежных дивизий корпуса. Он мог в тех тяжелейших условиях достать практически всё необходимое. А делалось это так. Имея, к примеру, избыток пушечного сала, он менял его в другой части на сливочное  масло. Масло на подшипники. Подшипники на стволы. И уже стволы на позарез нужные его ремонтной мастерской поршневые кольца. Сечёшь, как мудро?!!
   — Но сейчас у нас рыночные отношения,  – возразил я, – И за деньги в Интернете можно заказать хоть космический корабль!
   — За деньги, да, – согласился Рома, – А если их не дают? А тебе позарез нужны, к примеру, мультиплексоры последнего поколения? Или даже те, что ещё не поступили в свободную продажу? Так вот, Модест может их достать без всякой магии! По дружбе, по службе, по взаимному интересу.
   — А чего ж он мне ячейки памяти за деньги покупает?
   — Тут тебе не повезло, дружище. На вашу электронику у него смолоду аллергия. Терпеть её не может. И потому, из презрения, приобретает только официально.
   — А списанный "Алдан", однако, к себе в сарай поставил. И, люди говорят, иногда вместе пьют чай и в шашки играют.
   — Вот видишь. Значит, и у тебя в перспективе есть свет в конце тоннеля.
   Побочным, но радостным для всех эффектом их дружбы явилась шикарная, приятно поразившая сотрудников размахом, красотой оформления и изобилием яств  и напитков , заказанная Янусом Роману в полу-шутку отходная "поляна".
   Роман Модесту заикнулся о ней, и сам поразился энтузиазму старого жмота и нового друга.
   Когда мы чуть оробело вошли в фантастически преобразившуюся институтскую столовую, нас встретил чарующей музыкой настоящий столичный ВИА.
   Стены были увешаны гирляндами, венками и поздравительными плакатами. Столы стояли буквой "П" и слепили глаза блеском хрусталя. По центру, возле приборов для Януса, лежал радиомикрофон.
 
  Когда все расселись и налили, ансамбль смолк,  А-Янус встал, взял микрофон, коротко, но вслух посоветовался с У-Янусом, постучал для проверки тихонько пальцем и сказал тост:
   — Дорогие товарищи. Предлагаю поднять бокалы за здоровье и новые трудовые успехи моего нового заместителя, директора Красноярского филиала, дорогого нашего Романа Петровича! Да, да, Петровича. Запоминайте и привыкайте. А рубаха-парень Рома  пусть навсегда останется в наших сердцах.  Ура!!!
   — Ура! – Ура! – Ура! – За твоё, Рома, здоровье!...
   После ещё нескольких тостов, пожеланий и напутствий новоиспечённому директору и Роминого ответного слова, внимание коллектива дружно переключилось на меня. Вернее, на то, что непременно должно войти в мою будущую диссертацию. Хитрый Ойра-Ойра сказал во всеуслышание, что этот фундаментальный труд должен быть и без сомнения будет своеобразной летописью НИИЧАВО и его научных достижений. И что как мой научный руководитель, Ойра-Ойра просит всех присутствующих оказать мне в создании летописи посильное содействие.
   Без магии тут явно не обошлось, ибо от огня трёх сотен загоревшихся глаз температура в зале повысилась настолько заметно, что пришлось на полную мощность включить все вентиляторы и кондиционеры.
   Слово на этот раз первым взял У-Янус:
   — Дорогие товарищи. Собственно, только с появлением у нас настоящего ВЦ и Саши Привалова, мы и стали не клубом по интересам нескольких десятков ведуний, колдунов и магов, а настоящим Научно-исследовательским Институтом. Сейчас, без ложной скромности, уже с мировым именем и значением. И с пятью филиалами. И именно потребность систематизировать и обобщить наш огромный накопленный опыт научной и практической магии заставила нас задуматься о необходимости именно Привалову проделать этот гигантский и очень нужный труд. И мы, я уверен, все, как один, посильно поддержим Сашу и Романа в их благородном и благодарном деле. Лично мы Вас ждём, Александр Иванович, послезавтра в 26.00 в своём кабинете. К этому времени мы с У подготовим и распечатаем наши воспоминания и комментарии.
   — Спасибо, товарищи Янусы, – польщённо пробормотал я.
    — Не теряй времени и не стесняйся! Помнишь Шурика из "Кавказской пленницы"? Вот, бери диктофон и записывай, записывай, записывай! Потом вместе отделим зёрна от плевел.
    — Я ещё плохо умею входить в надмирное время. Пока сумел уверенно лишь минут двадцать двадцать пятого часа освоить.
    — Это ничего, – успокоил Роман, – Раз Янусы пригласили тебя к 26.00, значит, они договорятся с Хроносом, и тот выпишет тебе спецпропуск. Старик упрям, щепетилен, но Янусов очень уважает!
    — Тады ладно! Батарейка в сотовом не подвела бы. Знаю я эти надмирные часы! Снаружи он может быть сотой долей секунды, а внутри половиной смены!
    — Этим они и хороши. И счастливы те маги, кто с Хроносом дружат! Кстати, надо будет старика в Красноярск в гости пригласить... – ушёл Рома в свои директорские заботы.

   Тут к нам подошёл Киврин, вежливо взял меня под локоть и предложил выйти проветриться на крыльцо института. Я с изумлением обнаружил, что выйти подышать захотелось вдруг и большинству из присутствующих.
   Киврин, пропустив меня в дверях вперёд, заговорил их за собой, а успевшим выскочить на крыльцо весомо сказал:
   — Дорогие товарищи! Я уверен, что Александр Иванович, человек вежливый и учтивый, найдёт время выслушать вас всех. А ещё лучше, изложите и отдайте ему всё, что считаете важным, в письменном виде. Я же убываю завтра в длительную командировку и потому вынужден  форсировать своё интервью.
   — Да мы просто покурить, Фёдор Симеонович! - с улыбкой возразили ему ближние любопытные и нетерпеливые.
   В результате на крыльце получилось столпотворение. Но Броуновское движение быстро упорядочилось. Киврин оказался в центре, я с сотовым в режиме диктофона напротив него, а остальные плотным кольцом вокруг.
    — Итак, я постараюсь коротко, но ёмко. И о самом интересном, – начал Фёдор Симеонович, когда шум стих до приемлемого уровня.
   — Это случилось, точно помню, в 1829 году. Мы тогда были, как замечательно сформулировали Янусы Полуэктовичи, ещё не Институтом, а именно клубом по интересам. Впрочем, его почётным членом был сам император Николай Павлович. И, используя, как бы сейчас сказали, административный ресурс, он пригласил нас проводить заседания в большом каминном зале Эрмитажа. И именно сам император загадал тогда всем присутствующим загадку, которую спустя двадцать лет удалось разгадать именно мне!
   — Феномен соляных столбов на берегу Мёртвого моря? – вспомнил кто-то увлечение Николая Первого археологией.
   — Нет. Мы касались этого вопроса на одном из заседаний клуба, но пришли к твёрдому убеждению, что это загадка только для недалёких и упёртых материалистов. А для большинства побывавших и помедитировавших там магов никакой загадки нет. Всё по Библии. Да сам Лот, милостиво посетив одно из наших заседаний, подтвердил, что это его жена и несколько друзей и родственников, с сожалением оглянувшихся на покидаемые сборища развратников.
   А загадка Николая Павловича была из области математической статистики. Все знают её железный закон симметрии равновероятных событий при числе опытов, стремящемся к бесконечности. Или, проще, если подбрасывать монету бесконечное число раз, орёл и решка выпадут строго пятьдесят на пятьдесят процентов. Это аксиома теории вероятности. И вот, Николай Павлович остроумно подметил, что этот закон явно нарушается в карточной и прочих азартных играх. Впрочем, подметил это и народ, зафиксировав приметой: "Новичкам везёт". Хотя, гораздо логичнее, когда при прочих равных и при честной игре, вести должно бы старичкам.
    — Ну как, Александр Иванович, интересный магически-математический казус подбросил нам наш император?
    — Очень! – честно признался я .
    — И в чём же оказался секрет нарушения законов математики? – спросил кто-то самый нетерпеливый, заставив меня открыть и захлопнуть менее проворный речевой аппарат.
   — В хулиганстве всем вам хорошо известных и малоуважаемых авгуров! – выдержав красивую паузу, торжественно произнёс Киврин.
  — Эти, ещё при жизни, как правило, близкие друзья и пособники мелких демонов, в своём посмертии так мстят математической статистике, сделавшей основную их массу, не владеющую темпоральной магией, посмешищем и шарлатанами. А в основе всего жгучий букет из страстей: лжи, зависти, жадности и любопытства. Что сейчас психиатры объединили в термин "игромания". И именно они, шастая в эфирных телах по притонам и казино, вмешиваются в случайные процессы так, что превращают лёгкой добычей больших денег неофитов в игроманов. Потом отворачиваются от них, и бедные жертвы игорных заведений остаются, по тем же законам статистики, без штанов. Ибо во всех азартных законы математики или чуть, или сильно сдвинуты правилами в пользу игорного заведения.
    — А при чём тут гадание? – спросил Киврина кто-то за моей спиной.
   — А чем, по вашему, занимаются игроки у карточного стола или возле рулетки? Именно гаданием! И излучают при этом огромную темноватую энергию, столь горячо любимую уже тысячелетиями всей этой гоп-компанией! – с жаром и насмешкой ответил Киврин.
    — Теперь понятно, почему самые древние и толстые из них сидят у нас в заточении под самыми сильными заклятиями. Опасный контингент.
    Киврин поблагодарил за внимание, ещё раз пожелал Роману удачи на новом месте, откланялся и ушёл по своим неотложным делам. Его пример оказался заразительным, и хоть столы ещё полны были вин и закусок,  быстро убывало число едоков. "Делу время, потехе час" было неписанным, но самым действенным правилом нашего института.
 

   *        *         *

   Мы вошли в лифт, и Роман нажал кнопку, над которой пока на приклеенной скотчем бумажке от руки  было написано : "Красноярск".
    — Слушай, Ром, а вот почему у меня он не едет? Загорается табличка: "Неисправен. Сообщите диспетчеру". Которого, кстати, тоже не существует.
   — Да, Сань, это вопрос. Ты без малого двадцать лет уже маг третьей степени, пора бы и во вторую переходить. А лифт, сам знаешь, это так, абстракция, помогающая сосредоточиться на перемещении. Магам первой степени он вообще не нужен. А не магам в нём кнопки вообще лучше не нажимать. Некоторых любопытных он куда-то так забросил, что до сих пор найти не можем. Так что радуйся, что тебя он не везёт, но уважает!
   — Радуюсь...
   Лифт загудел, как ракета на старте, заскрипел тросами и шарнирами и вдруг рванул вверх так, что вжало в пол и заложило уши.
   — Полегче, старина. Мы спешим, но не настолько, - попросил Роман.
   Движение выровнялось, но гул перешёл в свист. На мгновенную телепортацию из фантастических романов это походило мало, и у меня вертелся соответствующий вопрос. Но задать его я не успел, лифт плавно затормозил и остановился.
   — Красноярский государственный университет, – торжественно произнёс из невидимого динамика приятный женский голос.
   — Спасибо, – так же торжественно произнёс Роман, и двери распахнулись.
   Мы вышли из обычного университетского лифта в вестибюле.
   Нас уже встречал там заместитель Романа, мой тёзка, Саша Берестов. Мы были представлены друг другу и пожали руки. Симпатичный, спортивного телосложения, Саша и походил гораздо более на спортсмена, чем на учёного. Но, как потом выяснилось, одно другому не мешало, а помогало. И именно под влиянием Берестова я стал потом посильно бороться с брюшком и лишним весом. С переменным успехом. Но это другая история!
    Они отошли на пару минут, в огромном темпе обменялись новостями и проблемами и решили ехать не в гостиницу, а сразу в институт.
    — Зачем нам гостиница, да, Саня? В ней будем простых смертных селить. А себе оборудуем четырёхмерные апартаменты прямо рядом с кабинетами. Сейчас это модно.
    — Я как-то пока... – начал я.
    — Не дрефь, помогу, – понял и подбодрил Ойра-Ойра. Тёзка весело подмигнул в зеркальце заднего вида.

  Мы выехали из города и полетели по шоссе, как я понял по указателям, в сторону Енисейска.
    — А что так далеко от Красноярска?
    — Из соображений безопасности. Мы часто опасно экспериментируем. Вспомни, как искривил пространство идеальный потребитель Выбегаллы.
    — Да уж... А что, Енисейск не жалко?
    — Енисейск расположен на Енисее после слияния с Ангарой. А Ангара – это пуповина Байкала. А у всего вместе этого мира Водяного такая энергетика, что её фиг искривит с опасными деформациями даже самый сильный маг. Это такое место силы на Земле, что даже ты её почувствуешь!
    — Это да! – одарил меня ещё одной чарующей улыбкой в зеркале заднего вида Берестов, – Вам так понравится, что уезжать не захотите!
    — Ну тогда давай на перейдём на "ты".
    — Давай!
    И мы ещё раз пожали руки.

     *           *           *



   Три с хвостиком недели пролетели, как три дня.  Что-то серьёзное и грандиозное  явно затевалось в Енисейске под видом филиала Соловецкого НИИ чародейства. Я быстро понял это по скорости и масштабам созидаемого здесь вычислительного центра.
 Начнём с площади серверной. Причём, площади реальной, материальной, самой, что ни на есть трёхмерной физической. Она была примерно с шесть футбольных полей. И по тому, как быстро привозились, устанавливались и подключались всеми видами рабочих и айти-специалистов самые современные, самые скоростные блоки на уходящих к горизонту стойках, я прикинул, сколько вбухано в это миллиардов долларов. Сколько Камноедовых с высшим экономическим образованием и загранпаспортами закупают оборудование по всему миру. И понял, что Роману, Янусам и нашей компании удалось чем-то заинтересовать высших лиц государства, возможно, с самим государем во главе.
    И захлестнула волна жгучего любопытства! Я выдрал из своего плотного графика полноценный вечер, перепоручив всю текучку четырём  довольно удачным дублям и моему заместителю, возможному будущему директору этого супер ВЦ, Славе Протасову.

  — Рома, – решительно сказал я, плотно притирая  пятую точку опоры к стулу возле его стола.
   — Минутку, Саня! – поднял он палец к губам и, переключив сотовый на тихую связь, поднёс его к уху, – Речи быть не может! Нет, нет и нет! Никакой термоядерной детерминации пространства, пока я здесь директор. Витька, если ты это сделаешь, я тебя убью! Подожди пока Саня закончит монтаж, создаст и просчитает математическую модель. Вот он, как раз, у меня сидит. И, в отличие от тебя, ест начальство глазами! .... Грубиян! ...  Витя, ты свою интуицию.... Сам знаешь куда! .... Будешь наседать, отправлю назад! .... Дружба, дружбой, а я за людей теперь отвечаю! Всё, отбой! .... На Луне? Луну жалко, но за неё я не отвечаю. Посоветуйся с Янусами. Отбой.
   — Корнеев? – понял я.
   — Привет тебе от него, – кивнул и вздохнул Роман.
   Глаза у него были очень усталые, но не смертельно ещё. Вот, как раз, переключится и чуть расслабится. Но он сначала заставил обрисовать положение дел с ВЦ на текущий момент.
    — Замахнулись на создание полноценного ИИ? – спросил я его прямо после своего доклада.
    — А ты знаешь, что это такое: полноценный ИИ? Вернее, кто это такой?  – задал Роман встречный вопрос.
   — Всю бедную свою жизнЮ  ему посвятил! И кое-что, поверь, понял.
   — И что же?
  — Он будет, как подъёмный кран, в тысячи раз сильнее нас во множестве областей знаний и умений, но всегда будет ждать от нас идей и целеполаганий.
   — А если магически наделить его душой?
   — А зачем? Осознает себя Сверхличностью, но ущербной в биологическом смысле. И ты можешь дать гарантию, что он будет счастлив, существуя в одном ментальном пространстве бытия?
   — Не попробуем, не узнаем. Тут без эмпирики никак не обойтись. Впрочем, решение принято на самом высоком уровне, Янусы выступали на закрытом Совете Безопасности, и одобрил наш эксперимент сам президент. Так что, Саня, вперёд и с песней! А чито, чего-то боишься?
    — Ты сам только что Витьку тормозил. А тут можем такого суперджинна на волю выпустить, что и воображения представить последствия не хватает.
    — Не дрефь. С Божьей помощью прорвёмся! Отставать от Запада и Юга тоже нельзя. Наоборот, надо бы быть на полкорпуса впереди. Иди и созидай! – бодро благословил Ойра-Ойра, но голос его чуть дрогнул...




Иллюстрация Людмилы Бондаревой-Нижегородцевой
 Использованы фрагменты иллюстрации художников Сергея Лемехова и Евгения Мигунова "Стругацкие. «Понедельник начинается в субботу»


   продолжение здесь http://stihi.ru/2025/05/04/1594