Ты наречёшься Кифа

Я помню — вечер.
Костры.
Лица.
Была ночь — как зверь, ползущий без глаза.
А я — с другими.
Там, где — убийцы,
Где правда — кричит.
Где за веру — наказан.

Ты — был один.
Во дворе.
Под луной.
А я — у огня.
В капюшоне.
— Не знаю Его.
Он мне — чужой.
И сердце — в клочья.
Голова — в поклоне.

Другой — подошёл.
И я — как в бреду:
— Не знаю.
Я с Ним не был.
— Не знаю!
Душа — исчезла.
Где-то в глухом саду...
Как если бы и не был молебен.

Тут третий:
— Да ты ж с Ним!
Я видел. Смотри!
И я — вскочил.
Проклял.
Ушёл.
Сломался.
А где-то — петух...
И ветер с горы.
И взгляд — Его.
Без слов.
Прощался.

Он не промолвил:
"Ты — слаб, ты — трус".
Он просто — смотрел. Сквозь время.
Глаза — как бритвы.
И в том молчании — грохот.
А мой мозг — пуст,
И вечность — разбитая в три молитвы.

Теперь я живу —
и жизнь, как ноша.
Не с крестом.
С тенью.
И — только молю.
Но где бы я ни был —
На берегах, на суше —
Везде я слышу: "Прощаю.
И люблю".

...

У моря — туман.
Рыбы — редки.
А сети — как память:
Пусты и рваные.
Мы ждали...
А день — спускался с дуги,
И не было прощенья
И прощания.

Он — стоял на песчаной косе.
Как будто странник.
Без укора.
Без знака.
Мы — не узнали.
Но сердце — в слезе,
Как в детстве —
Когда мать звала нас из мрака.

Есть рыба.
И хлеб.
Он — у огня.
А я — молчу.
Сломлен.
Виновен.
— Симон... любишь ли ты Меня? —
В душе — смятение.
Я — греховен.

— Люблю.
Ты знаешь.
Ты — всё. И выше.
Но Он — вновь:
— Любишь ли ты?
И я — восклицаю:
— Ты знаешь, слышишь!
Ты видишь:
Я — в прахе.
В пепле.
В пыли...

В третий раз:
— Пётр... любишь ли? —
И я — уже плачу.
Я — ноль.
— Ты всё знаешь, Господи...
Возьми.
Всю вину.
Всю память.
Всю боль...

Он — не корил.
Не сказал: "Постой".
Лишь хлеб подал.
И вино поставил на стол.
И море дышало.
Да, Он — святой.
И я — не раб.
Не предатель.
Апостол.

...

Они пришли за мной.
Без крика.
Без зла.
Просто — римляне.
Вопрос, приговор.
А я — молился,
И тихо звал небеса.
Я знал, Чей я.
И Чей этот взор.

Где-то,
В переулках Рима —
Суматоха.
Дети смеются.
Женщины смотрят в небо.
А я — иду.
И в каждом вдохе —
Запах смерти.
И рыбы.
И хлеба.

— Распять его.
— Где?
— Вон там, у стены.
Я стою и молчу.
А рядом — римский воин.
— Но только, прошу...
Не как Его.
— На мне много вины.
Меня — ниже.
Я — не достоин.

И гвозди...
И доски...
И ветер сносил.
Но сердце — как в саду,
В Гефсимании.
Былое вспомнил:
— Он пришёл.
Не роптал.
Любил.
Я — за Ним.
Не с мечом.
С покаянием.

Когда всё стихло —
уже был рассвет.
Головой вниз.
Но душой — горд.
И мне казалось:
— Я вижу свет,
Что шёл за мной —
С Галилейских гор.

Не боль.
Не слава.
Не страх конца.
А просто — Он.
Слава Христова.
Я — Пётр.
Камень.
Человек без лица.
Но в этом пепле...
Вырастет Слово.