Дорого-богато

Рублевка. Ну был я на этой вашей «рублевке».
Дурной день был. Совсем плохой. Носился, как угорелый, по офису и только успевал раздавать задачи. Бесился, но сдерживался – опаздывали исполнить контракт. И тут звонок.
- Слушаю.
- Добрый день. Нас интересуют подарки. Дорогие подарки, если вы понимаете, о чем я.
- Так. Что именно интересует?
- Можно я не стану называть лоты. Нам нужны вещи, которые у вас сейчас есть. Нам сейчас подарок нужен.
Нервно осмотрелся. Подумал: «Дохера чего есть, чё ты хочешь, лошадь?» В трубку:
- А не могли бы Вы пожелание озвучить? А то, знаете, много разного. Что Вам везти?
- Всё.
Этого ответа я ждал, поэтому не напугался ни разу. Тут такое: только в 20% случаев закончится деньгами. Но! Эти 20 стоят обычно всех 80-ти оставшихся. Пока в голове держал 20 на 80, успел всех передрочить на новую мысль – бросаем старый контракт – отбрешусь – собираем новый.
Упаковал все, что было быстро и уже через полчаса сидел в груженой машине. Вез вещи, только упакованные как надо. Дохера оставил того, что можно показать, но завернуть не во что. Все думают, что ювелиры – богатые, что ****ец. Да нищеброды все на этом рынке. Мне кажется, что большинство с драгметаллами и камнями вообще за идею и за еду работают. И я прав, по большей части. Упаковка – 90 процентов отказа. Когда нужно дарить сразу – именно, сука, упаковка роляет. Будь я во главе производства, самый охуенный цех был бы с упаковкой. Чего только не передумаешь в дороге.
Прибыли под офис. Звонок – клерк вышел встречать. Ну вы видели дворецких в кино. Так вот, ливрея просто стала другой – галстук-удавка, белая рубашка, черные брюки, но – осанка! Лакей, он живет в людях всегда сквозь время и технологии. Щелчок его пальцев и прибежали трое тащить коробки. Лифт. Лофт. Все модное, короче. И вот я поднялся до небожителя. Точнее в «людскую», где должен ждать прихода Самого. Ну жду стою, чё? - не впервой. Заходит полубарин. Серьезно. Вполменя. Я итак готов был кланяться, а тут и на четвереньках поклонился бы – не достаточно. Уши шире плеч. Гоблин, короче.
В общем, решил, что не изменится ничего, если я достоинство соблюду. Но демонстрировал все с должным подобострастием, бабки, хуле.
И почему-то мне стало смешно. Ну не могу я весь пафос ситуации вынести с достоинством. Хохотнул. А Он посмотрел на меня с непониманием. Губу заметно надул, глянул, как на говно. И я заткнулся. Но работал четко: все показал и рассказал. В итоге барин ткнул пальцем. Забрал и ушел. Стою. Жду. Дворецкий вернулся быстро. Спросил еще за пару вещей. Исчез. Вернулся с деньгами сразу за все.
- Завтра мы ждем вас. Вот адрес. Нужны часы настольные. Все, что сможете найти.
Я расцвел – угодил, чертяка. Уверен: пара коллег уже этот порог безнадежно обтоптали без пользы, а я – вот он.
Завтра я приехал на «рублевку». С часами. Как собирал - стоит отдельного разговора. Тут я себя поглажу, но знают меня на рынке, как человека, который ни разу, даже в тяжелую годину, то есть просрав бабла, не то что бы не кинул никого, даже слово свое держал всегда от секунды до другой. Спросите сейчас у любого, если не верите. Нет, а вы поедьте и спросите: кем был Паниковский до революции. Поэтому, когда я кинул клич, собрал полный багажник добра на пять-шесть лимонов под мое честное слово. А сколько стоит ваше слово, допустим? Тут столько было разного. Но об этом расскажу в процессе.
И вот я въехал на усадьбу. Нет, ну честно, я не смогу слов найти, чтобы назвать это иначе. 200 Га отчужденной и дикой почти земли с сосново-еловым лесом, посреди которого стоят хозпостройки и усадьба барина венчает. Я тут и Тургенева и Чернышевского хором вспомнил. А за усадьбой сразу - берег Москвы-реки. Красиво, аж жуть.
Встретил меня все тот же лакей. Отрекомендовался по имени-отчеству.
- Я, - говорит, - дом этот строил, - Архитектор - я, - говорит, мол. Тут я уже приохуел местами. Это что ж с человеком должно сделать высшее техническое образование, чтобы так состояться? И тут бы мне зеркало в ****о. Но я ж - спец по соломе в чужих глазах. Да и кому мне зеркало поставить, я ж с женой приехал. Это я задним умом богат, а она ж - баба. Все ее богатство спереди. Жена – умная сотрудница, молчала, где не спрашивали, вздыхала восторгом, где просили. В общем, все по сценарию, вроде.
Идем мы к дому, а лакея... простите, архитектора, как будь то порвало пополам. Как если бы он - робинзон, и людей не видел годами, начал экскурсию сходу.
- Посмотрите, - говорит, - направо: тут у нас крольчатник, а теперь извольте посмотреть налево: там у нас - курятник. - И ведь так серьезно произносит "у нас", как будь то **** жену хозяина исподтишка... а может и так, мне-то зачем знать. Я тогда еще поймал себя на мысли: будь я настолько серьезным гоблином... человеком, конечно - убил бы нахуй всех более-менее знакомых с моим внутренним распорядком. А потом глянул на архитектора и понял – безопасен. И тут же снова поймал себя на противоречии - привычка, сука, - великая вещь. Где найдешь евнуха сразу, криминал на себя не возьмешь, а тут – готовый уже. Полагаю, ровно так гоблин и смотрел на нас – перхоть подноготную. И я нашел повод в этом убедиться. Но всему свой черед.
Вот таким вялым ходом (мне-то зачем эта экскурсия - я за баблом приехал) дошли до дому.
Ясен пончик, пустили меня не в главные двери, а с кухонь и людских. Но и там оказалось все не просто. Мой сопровождающий уставился в пол.
- Обратите внимание, - говорит, - на мозаику на полу. - Честно я глянул и присел. Уж в чем в чем, но в кропотливом рукоделии я понимаю. И тут я стою и вижу: на 20 квадратных метров этой прихожей лежит мозаика из полудрагов и поделок, каждый из которых максима 4 см размером. Без стыков и зазоров. Меркантильненько. Тело к телу. Это не просто искусство. Это - шедевр. Да не просто мозаика - картина, как если под ноги весеннее поле постелили. Вы в музее такое увидите, и то если повезет. И тут лакея порвало снова. Его не просил никто, да и хер знает: что он в нас конкретно увидел... ну не может же каждому встречному человек так литься без последствий:
- А тут дети хозяина играются. Вон, видите колонны стоят в углах, те что с амфорами сверху. Амфоры, кстати – натуральные, греческие, честные копии. Вот они их уронили. Мастер, который мозаику делал - плакал, когда его на реставрацию позвали.
В этот момент (а у меня очень живая фантазия) плакал уже и я. Но поганый человечишко во мне получил надежду: хозяин ценит прекрасное, а прекрасное стоит дороже. Сочувствуя горю, я потирал ладошки. Изнутри.
А дом. Ну так себе дом. Снаружи посмотреть – по местному писькомеру – скромный такой стручек, видал я за забором хоромы и поэректабельнее. И лучше бы, чес-слово, остался за забором дольше, потому что за те полтора часа, что терся я в прихожей, уже и мозаику эту успел возненавидеть. И соплями архитектора уже умылся по самое небалуй, чуть не с пеленок узнав его унылую биографию и словарные описания Питера во всех частях. И последние полчаса в башке крутилось только одно: там же старый контракт горит: а ну как тут – облом. Как любого человека, должного платить зарплаты завтра, меня эта мысль угнетала до нельзя. Ну не возможно начальнику отдолжаться у работника на «день-другой». Говно я тогда – а не начальник. И тут как на остановке трамвая: или иди и придешь, но поздно, или поздно, но, приедешь с комфортом. Но – трамвай опоздает – не ты. И ведь, не я время точное назначил – попробовал бы ты, сука, так держать в прихожей кого серьезнее. Но у тебя в прихожей тут половичек из полудрагов, а на нем говно какое-то присохло. Так ведь?
Короче в очередной раз метнулся наш архитектор за дверь и появился просветленный, наконец:
- Идемте, просят.
И вот иду я по хоромам. А человек я – заноза для таких домов, потому что умею барокко от рококо отличить. Равно как и конский хер от святого древа. И тут я уже с нехорошим чувством начинаю глаза с интерьеров на нашего архитектора переводить. Ну нельзя же, в одно корыто борщ и суши навалить. И тут бы мне снова зеркало в ****о - можно. Еще как можно, когда баблоносец произносит сакраментальное: «хочу!». Тут и бордель фресками Миши-Ангела украсишь. Был такой авторитетный среди европейской братвы эпохи просвещения художник. Голых баб и вялые *** рисовал в присутственных местах.
Апофеоз. Каминная зала с тремя ростовыми портретами. Если честно, был разочарован. Я хотел увидеть, ну хоть одним глазком (ну вы поняли шутку?) матушку семейства. Но нет. Три гоблина в ряд: папа в центре. Вот и познакомились. Справа старший отпрыск, слева – младший. Никого старше отца-основателя вокруг не предполагалось. Ну нет у нас династий. Из говна он вышел, и, когда булыжник истории прилетел в эту лужу - уж куда отбежать успел – все на стены брызнуло. Стыдится, должно быть, эстеблишер, корней своих.
Привели в библиотеку, эйкей, рабочий кабинет. Честно, я бы тоже работал в библиотеке. Но корешки книг моих выглядели бы иначе. Свои книги я читаю. Посреди помещения – стол. За таким столом три тайных вечери усадили бы. А тут – одно кресло. Думаю, а куда остальная площадь используется? Оказалось, именно тут часов и не хватает.
В общем, дальше история обычная. Торгаши-коллеги знают, как оно: начал я таскать коробки и показывать. Приносил я прекрасный питерский (афганский, конечно) малахит. Приносил я чудесный осетинский нефрит. Приносил замечательный ярославский лазурит. Все с гильоше, камнями, прекрасным серебряным литьем. Изящное, миниатюрное, исключительное. Льюсь речами, как Енисей в половодье, живописую работу и сильные стороны художников. Жду, когда пальцем ткнет и закричит – хочу. Смотрю – об стену горох. Набрался наглости, спрашиваю: а что именно не нравится. Снова посмотрел, как на говно:
- Как эта мелочь на моем столе смотреться будет? Думаете, ее увидят?
Тут я почти дар речи потерял. Это ж твой кабинет, милай. Или я не так понял? Это ж ты время смотреть желаешь?..
Ну да ладно, расскажу я о себе и еще интересное: я хороший торгаш. У хорошего торгаша всегда есть не только тузы, но пара шестерок в рукаве. Это я называю – с паршивой овцы.
Приволок я ему златоустовскую яшму. Как всегда в «златоусте», с говенной бронзой, но огромную. И в первый раз его гоблинские глаза потеплели…
Я и не знаю, что еще сказать кроме того, что гора родила мышь. Для себя я понял одно. Бесполезно на свинью надевать колье Шарлотты – в складках потеряется. А вот цепь дутого золота в шесть пальцев – самое то. Заработал я, против ожидаемого – нихуя. Устал, как сволочь. И вот идем мы с архитектором по усадьбе до машины, а он задумчиво так смотрит на крольчатник и говорит:
- А вы знаете, однажды ночью младший проснулся, разбудил старшего и говорит: а пойдем кроликам головы сворачивать. И за ночь они всех кроликов придушили. Наутро мать приказала тушки выкинуть, новых закупить и замок на крольчатник повесить. А ведь будет время, когда они нами управлять будут...
*
Я бы и закончил на этом. Уж очень литературно окончание рассказа выглядит. Но доскажу уж.
Младшему, считая от того времени, уже 22 пришло. Как думаете, управляют уже? А прекрасные вещи вернулись к прекрасным мастерам, как думаете, довольны были мастера? Камни не съешь, даже и красивые. Детей серебром и золотом не накормишь.