Курт Мерве Я расцвела, расколовшись

Гранат треснул на моих ветвях.

Его темно-красный сок пролился в почву.

Мои корни крепко держались,

как будто пытаясь заполнить каждую трещину,

на груди земли.

Горы затаили дыхание

Под багровым небом.

Я – дерево, дрожащее на грани разрыва,

с каждым упавшим плодом рождаю себя снова и снова:

Так я теряю себя и обретаю надежду,

наслаивающиеся друг на друга.

Любовь несет траур и скрытое пламя,

когда ложимся с любимым,

и с каждым прикосновением

рана открывается снова.

Какая польза от крепких окон,

если буря воет внутри?

Я была воспитана ветрами,

привыкла к холоду.

Я сгибаюсь под ветрами жизни

и открываюсь.

Печаль фиалок в воздухе разлита,

смешавшись с прохладой и тишиной земли мокрой.

Чувствую дыхание листьев

после весеннего дождя.

Когда-то у меня была мечта

о теплом доме,

как желание, укорененное в трещине

созревшего граната.

Мои двери распахнуты настежь.

Окна больше не имеют значения.

Даже весенняя зелень кажется увядшей.

А стекла окон того дома разбиты.

Я назвала себя

канатным танцором своего собственного сердца.

Я провела себя

через мост, который тоньше волоса,

острее лезвия –

по пути, который начался

с первой перерезанной веревкой.

Но этот дом...

Я ;;так и не оказалась в нем.

Может ли заброшенный дом принять гостя?

Если я не могу найти убежище в собственной коже,

могу ли я действительно пустить корни,

даже вопреки обстоятельствам?

Я – гранатовое дерево,

растущее в доме без двери.

Они разбили окна,

оставили жестяные банки греметь на пороге.

В саду ли я?

Или в центре руин?

Туман не скажет.

Воспоминание парит между сегодняшним и завтрашним днем ;;—

призраком неухоженных комнат.

Нужно научиться прощаться.

Чтобы оставить заброшенное позади.

Отпустить.

Пусть спелые плоды

упадут золотом, ржавчиной, фиалкой.

Это – сезон сбора урожая

для тех, кто никогда не вернется.

Пощади наших мертвых…

И я, как дерево,

сбрасываю свои листья в осень

и перехожу в зиму,

чтобы весна снова позвала меня,

отпустив то, что слишком крепко меня держало.

Все, за что цеплялась, и что стало бременем.

Цепляние умаляет ростки новой жизни,

Которая вряд ли обретет ценность

среди руин.

Отпускаю

и вырастаю,

доверяясь временам года.

Между жизнью и смертью

есть аромат корицы и жасмина.

Хотя я всегда больше всего любила розу

и фиалку наших гор.

Пусть же каждый плод обретет свой собственный цвет,

свою собственную текстуру,

и пусть память об одном треснувшем гранате

переживет даже самый забытый дом.


Перевод с турецкого на английский выполнен автором.
Перевод с английского - Копытин Александр