Строки, опалённые войной... К 80-ю ВО войны

http://stihi.ru/2025/04/30/2354

Хранить  Память  о  мужестве, отваге и самоотверженности  нашего  народа, передавать  «Вечный  огонь» молодому поколению -   наш  святой  долг,  иначе  нам самим- грош  цена!

Чтобы снова на земной планете
Не повторилось той беды,
Нам нужно,
Чтобы наши дети
Об этом помнили,
Как мы!
Я не напрасно беспокоюсь,
Чтоб не забылась та война:
Ведь эта память – наша совесть
Она
Как сила нам нужна…

 "Вечный  огонь" был зажжён 1 февраля 1963 г. В канун 20 летия Победы в Сталинградской битве. Ещё один вечный Огонь горит в Пантеоне Славы на Мамаевом кургане. На стенах Пантеона Славы имена многих тысяч бойцов, погибших за Сталинград.
 
 Свой пост я  хочу открыть     стихотворением    « Моё поколение»   Семёна  Гудзенко,  поэта-фронтовика, ушедшего на войну  добровольцем  в  19 лет.

  Поэты  для  того и рождаются,  чтобы  говорить от  имени  своего  поколения,  рассказать  то,  о  чём  молчавшее   большинство  его  сверстников  только  думает.  Для    меня , в годы моей юности,  это  стихотворение  стало  символом  веры  тех,  чья юность  и  молодость  пришлась  на  военное  лихолетье, как   и у  моего  отца и  моих близких,  тех,  кто  ушли  на фронт 17-19-лтними. Это  их настроения,  их  чувства,  их  вера...

                Мое поколение

Нас не нужно жалеть, ведь и мы никого б не жалели.
Мы пред нашим комбатом, как пред господом богом, чисты.
На живых порыжели от крови и глины шинели,
на могилах у мертвых расцвели голубые цветы.

Расцвели и опали… Проходит четвертая осень.
Наши матери плачут, и ровесницы молча грустят.
Мы не знали любви, не изведали счастья ремесел,
нам досталась на долю нелегкая участь солдат.

У погодков моих ни стихов, ни любви, ни покоя —
только сила и зависть. А когда мы вернемся с войны,
все долюбим сполна и напишем, ровесник, такое,
что отцами-солдатами будут гордится сыны.

Ну, а кто не вернется? Кому долюбить не придется?
Ну, а кто в сорок первом первою пулей сражен?
Зарыдает ровесница, мать на пороге забьется,-
у погодков моих ни стихов, ни покоя, ни жен.

Кто вернется — долюбит? Нет! Сердца на это не хватит,
и не надо погибшим, чтоб живые любили за них.
Нет мужчины в семье — нет детей, нет хозяина в хате.
Разве горю такому помогут рыданья живых?

Нас не нужно жалеть, ведь и мы никого б не жалели.
Кто в атаку ходил, кто делился последним куском,
Тот поймет эту правду,- она к нам в окопы и щели
приходила поспорить ворчливым, охрипшим баском.

Пусть живые запомнят, и пусть поколения знают
эту взятую с боем суровую правду солдат.
И твои костыли, и смертельная рана сквозная,
и могилы над Волгой, где тысячи юных лежат,-
это наша судьба, это с ней мы ругались и пели,
подымались в атаку и рвали над Бугом мосты.

…Нас не нужно жалеть, ведь и мы никого б не жалели,
Мы пред нашей Россией и в трудное время чисты.

А когда мы вернемся,- а мы возвратимся с победой,
все, как черти, упрямы, как люди, живучи и злы,-
пусть нами пива наварят и мяса нажарят к обеду,
чтоб на ножках дубовых повсюду ломились столы.

Мы поклонимся в ноги родным исстрадавшимся людям,
матерей расцелуем и подруг, что дождались, любя.
Вот когда мы вернемся и победу штыками добудем —
все долюбим, ровесник, и работу найдем для себя.

 Стремительно  повзрослевшие,  уставшие,  исстрадавшиеся,  едва  залечившие   ранения,  обмороженные  всеми  морозами  и  обветренные  всеми  ветрами,  узнавшие  беспощадное  лицо   жестокой  войны  в  самых  страшных  подробностях,  намаявшиеся  по  окопам,   блиндажам и землянкам,  истосковавшиеся  по простым  радостям  жизни-  по близким людям,  по  тёплым и заботливым  женским рукам,  по своим  родным  местам,  куда  они  мечтают  вернуться,  с  честью  исполнив  свой  солдатский  долг.  Только  так,  и  не  иначе.  И  ради  этой  своей  веры  готовы   идти  в  бой,  чтобы  добыть  одну  на всех  Победу!  Всё  остальное-  потом...

В заключение  хочется  предложить  отрывок  из поэмы  Роберта  Рождественского «210 шагов »  :  «Встань, лейтенант!» 

...Было училище. Форма - на вырост
Стрельбы с утра. Строевая – зазря.
Полугодичный ускоренный выпуск.
И на петлице два кубаря.

Шел эшелон по протяжной России,
Шел на войну сквозь мельканье берез
«Мы разобьем их!», Мы их осилим!»,
«Мы им докажем!» - гудел паровоз.

Станции – как новгородское вече.
Мир, где клокочет людская беда.
Шел эшелон. А навстречу, навстречу –
лишь санитарные поезда.

В глотку не лезла горячая каша.
Полночь была, как курок , взведена…
«Мы разобьем их!», «Мы им докажем!»,
«Мы их осилим!» – шептал лейтенант.

В тамбуре, маясь на стрелках гремящих,
весь продуваемый сквозняком,
он по дороге взрослел – этот мальчик –
тонкая шея, уши торчком…

Только во сне, оккупировав полку
в осатанелом табачном дыму,
Он забывал обо всем ненадолго.
И улыбался. Снилось ему
Что-то распахнутое и голубое
Небо, а может, морская волна…

“Танки!” И сразу истошное: «К бою-у!»
Так они встретились: Он и Война.
…Воздух наполнился громом, гуденьем.
Мир был изломан, был искажен.
Это казалось ошибкой, виденьем,
странным чудовищным миражом.

Только виденье не проходило:
следом за танками у моста
пыльные парни в серых мундирах
шли и стреляли от живота.

Дыбились шпалы! Насыпь качалась!
Кроме пожара, Не видно ни зги!
Будто бы это планета кончалась
там, где сейчас наступали враги.

Будто ее становилось все меньше!..
Ежась От близких разрывов гранат, -
черный, растерянный, онемевший –
в жестком кювете лежал лейтенант.

Мальчик лежал посредине России,
Всех ее пашен, дорог и осин…
Что же ты, взводный?! «Докажем!..», «Осилим!…»
Вот он - Фашист. Докажи И осиль.

Вот он – фашист! Оголтело и мощно
воет его знаменитая сталь.
Знаю, Что это почти невозможно.
Знаю, что страшно. И все-таки встань!

Встань, лейтенант! Слышишь, просят об этом,
вновь возникая из небытия
дом твой, завьюженный солнечным светом,
Город, Отечество, Мама твоя…

Встань, лейтенант! Заклинают просторы,
птицы и звери, снега и цветы.
Нежная просит девчонка, с которой
так и не смог познакомиться ты.

Просит далекая средняя школа,
ставшая госпиталем с сентября.
Встань! Чемпионы двора по футболу
просят тебя – своего вратаря.

Просит высокая звездная россыпь,
горы, излучина каждой реки.
Маршал приказывает и просит:
«Встань, лейтенант! Постарайся! Смоги…»

Глядя значительно и сурово,
Вместе с землею и морем скорбя
просит об этом крейсер «Аврора».
Тельман об этом просит тебя.

Просят деревни, пропахшие гарью.
Солнце как колокол в небе гудит!
Просит из будущего Гагарин.
Ты не поднимешься – он не взлетит.

Просят твои нерожденные дети.
Просит история!.. И тогда
встал лейтенант. И шагнул по планете,
выкрикнув не по уставу: “Айда!”

Встал и пошел на врага, как вслепую.
(Сразу же сделалась влажной спина)
Встал лейтенант!… И наткнулся на пулю
Тупую и твердую, словно стена

Вздрогнул он, будто от зимнего ветра.
Падал он медленно, как нараспев.
Падал он долго… Упал он мгновенно…
Он даже выстрелить не успел!

И для него наступила сплошная
и бесконечная тишина…
Чем этот бой завершился – не знаю.
Знаю, чем кончилась эта война!

Ждет он меня за чертой неизбежной
Он мне мерещится ночью и днем –
худенький мальчик, всего-то успевший
встать под огнем и шагнуть под огнем...
            

 Встать  под огнём и первым  шагнуть в атаку...Горжусь безмерно!               
   СПАСИБО  ЗА    ПОБЕДУ!   

                Продолжение следует...