Спокойное ничейное дитя

На ностальгию и намёка нет.
Моя усталость съела ностальгию.
Случались в океане островки и
в галактике обглодыши планет.

Моя усталость топит корабли,
засасывает космосы в мальстрёмы
от зёрнышка зрачка — до окоёма
вращающейся гибельной земли.

Косматая горгонья голова
всё пела от зари до мезозоя
и корчилась гипнабельной гюрзою,
свивая в узел крепкие слова.

Усталость — безымянное дитя,
ни матери, ни внятного папаши;
не делится на наши и не наши,
чертоги золотые очертя.

Посверкивая циркулем стальным,
не внемля ни слезам, ни ностальгиям,
княжной у затопляемой стены
застыла достоянием стихии.

Она — и лодка, и девятый вал;
она — и океан, и бригантина...
Сам Бах моей усталости кивал,
сам Босх мою усталость рисовал
княжною Дарагановой картинной.

Что мелочь: ностальгия ли, тоска,
усталости разменная монета...
Покрутит звездолётом у виска
усталости печальная планета,
такая одинокая внутри
вселенной, расширяющейся всуе...

И я пою, и рву календари,
и щи варю, и солнышко рисую.


                17 апреля 2025