Письмо из прошлого 3

На пороге стояла Настя.
Она вошла тихо, как будто надеялась не мешать, но остановилась, как вкопанная. В глазах — ни слёз, ни гнева, только ледяное молчание. Всё тело будто сжалось.
— Понятно, — сказала она, глухо, и всё сразу стало холодным. — Я, наверное, помешала.
Регина отпрянула, губы блестели, дыхание сбившееся. Денис резко поднялся, как будто проснулся. Он был в ступоре — слова застряли в горле.
— Настя, это… — начал он, но не знал, что сказать. Он чувствовал, как катится вниз куда-то под рёбрами что-то тяжёлое и острое.
Настя смотрела прямо на него. Не на Регину. Только на него.
— Я знала, что ты можешь. Просто не думала, что это будет так быстро.
Она развернулась и вышла, даже не хлопнув дверью.
Тишина упала, как бетонная плита.
Регина молчала. Денис стоял посреди комнаты, чувствуя, как начинает трезветь — поздно, мучительно ясно…

***
Неожиданно резко, с пронзительным шумом за окном замелькали окна встречного поезда, как будто сам мир решил напомнить о своей безжалостной скорости. Денис отпрянул от окна, словно его поразила молния, и вернулся к реальности, где мысли о Насте и о сыне, о том, что его ждет в будущем, не давали покоя. Он встал, чувствуя, как внутри него поднимается волна эмоций, и двинулся к тамбуру, где холодный воздух мог унять его смятение.
Тамбур был пустым, и звонкий стук колес о рельсы напоминал о движении. Ему хотелось быть одному, укрыться от взглядов и вопросов, которые не имели ответов. Он глянул в окно, но вместо успокоения увидел лишь размытые силуэты деревьев, которые неслись мимо, как его собственные мечты и надежды. Внутри него разразилась буря: страх, сожаление и гнев смешались в один клубок, и он почувствовал, как тяжесть на сердце становится невыносимой.

***
Кристина, словно лёгкий ветерок, выпорхнула из квартиры, и Денис тоже начал собираться. Он уже выходил из подъезда, когда его внимание привлекла консьержка, стоящая у своей стойки. Она с интересом смотрела на него, а в руках держала конверт.
— Денис, — окликнула она, поднимая письмо. — Это вам.
Он остановился, слегка приподняв брови. Письмо было адресовано ему, но он не помнил, чтобы кто-то собирался писать. С любопытством подошёл ближе и взял конверт.
— От кого? — спросил он, рассматривая почерк, который ему не был знаком.
— Не знаю, — пожала плечами консьержка. — Пришло сегодня утром. Вы, кажется, единственный, кто живёт на этом этаже, так что…
Денис кивнул, не в силах отвести взгляд от конверта. Он взял его в руки, ощутив, как сердце забилось быстрее. Это было странное чувство — ожидание, смешанное с тревогой.
— Спасибо, — произнёс он, чувствуя, как в груди закололо.
Консьержка лишь кивнула и вернулась к своим делам, а Денис, всё ещё не понимая, что именно произошло, отошёл в сторону. Он открыл конверт и, вытянув из него лист бумаги, начал читать. С каждой строчкой его удивление росло, а внутри нарастало ощущение, будто он вновь оказался в прошлом, о котором давно забыл.
«Денис, здравствуй.
Я долго собиралась с мыслями, чтобы написать тебе это письмо. Возможно, оно покажется тебе запоздалым — и ты будешь прав. Прошло восемь лет, а я только сейчас нахожу в себе смелость сказать то, что давно должна была сказать.
Прости, меня.
Тогда, когда вы с Настей поссорились, я могла — и должна была — вмешаться. Могла сгладить, могла помочь, могла стать мостиком между вами. Но я выбрала молчание. Возможно, из-за обиды, гордости или страха, что Настя страдает. Сейчас мне больно признавать, но я поступила эгоистично. Я была неправа.
Еще тяжелее признаться в другом. У тебя есть сын. И я много лет скрывала это от тебя. Сначала — чтобы защитить Настю, потом — потому что не знала, как всё рассказать. А потом — потому что время ушло, и мне казалось, уже поздно. Но вот теперь я стою перед лицом того, что изменить нельзя. Я тяжело больна, и, возможно, у меня осталось совсем немного времени.
Поэтому я прошу тебя, Денис, как мать.
Пожалуйста, не отворачивайся от Насти. Пожалуйста, узнай своего сына. Он прекрасный мальчик. В нём так много от тебя — упрямство, ум, открытость. Он заслуживает знать, кто его отец. А Настя… Она всё это время одна тянула всё на себе, и ей сейчас очень непросто.
Я умираю с одной надеждой — что ты откроешь своё сердце. Не ради меня. Ради них.
Прости, меня за всё.
С уважением, Ирина Степановна».