дурашка

...ты помнишь, что Веруем снова?!
…и древо?  И то что вкусила?
Бездонна, пунцова, бордова, –
по-вере-на памяти сила.
 
Сплотятся, сомкнутся, сойдутся 
катренами тлена ступени.
По кругу, на круги вернутся,
зашоренных век полутени. 

Рубинов углями глубины –
хватало сгоревшим наддува.
За лоно озона руины –
природа, по самые, вдула.
 
По полной, с анкетой неполной, 
исполнился жизненный цикл.
Он форою формы наполнен,
по буйство на действо зациклен.
 
Сочился бордовый зеленым,
извечным дарил ароматом
черемух над стылым затоном
и тем, что ввалили по датам. 

Сознаемся: всех и укроют,
кто небом, как боги богаты.
Под створкою сверки резною
рассветы гурьбою. Закаты. 

Пернатый, в отсутствии стаи,
премудрой становится птицей.
Нестайные тайно взлетают...
Нетайные шумно - синицы. 

Задора до дури у пули
и весь белый свет на излете.
Взлетал Петербург, бедокурил –
в пролете, пилоты... В пролете.
 
Ленивы раздумий приливы,
приважен их ход берегами
причинному чуду залива,
с короною дюн под ногами. 

Как век, полувек покачнулся,
вильнул, довернул по породе.
Косяк разумений вметнулся...
Несметных  (на противоходе) 

Стремительный жизненный цикл
отваги актёрской исполнен.
До коды подхода чирикал
и кодами схода наполнен. 

Случайный посыл, или стайный:
от корки до корки зачитан
сюжет, где по бабочке крайней
полет беззащитный засчитан.
 
Почти без ошибки слетают
седины на вьющийся волос –
ему по нему предрекаю,
по паузы треснувший голос.
 
Лучи лучезарят - бывает! –
дабы предъявиться зарёю.
Пропажей под ней пребываю...
На время. И время такое. 

Прибудем. Побудем у края,
до знака сумев истончиться.
Углы береги, дорогая,
прямому любой пригодится. 

Пари надо мною росою,
по смежным потокам воздушным.
Нагою являйся, босою.
Будь туфельке слова послушна.
 
Очнуться не сложно крылатым,
растратив полвека на этом.
Рассвет предоставим пернатым –
он снова, дурашка(!), с приветом.