Прокляты и убиты

Единственный повод выйти из дома —
Отсутствие в пачке дрянных сигарет.
В моём городке всё до крови знакомо,
Я вышел под дождь, в косуху пряча скелет.


Я напевал "Моя Оборона",
По-Махновски был смел, по-Есенински — чист.
Царь, как и прежде, свою гладил корону,
В обезьяннике спал очередной анархист.


Под подошвой моей — в пух и прах одуванчики,
Смотрели на звёзды мёртвые мальчики.
Птицей раненой, в клетке, с крылом перебитым,
Считала Родина-мать — проклятых и убитых.


Пустые карманы и мокрые кеды,
Ночных фонарей под глазами синяк.
За мною бродили молчаливые беды,
Кутаясь в рваный отцовский пиджак.

А я громко смеялся над треснутым небом,
Курил, выдыхая — обиды и дым.
Под клетчатым пледом дрожала победа,
У мёртвых украдена — в потеху живым.


Под подошвой моей — в пух и прах одуванчики,
Смотрели на звёзды мёртвые мальчики.
Птицей раненой, в клетке, с крылом перебитым,
Считала Родина-мать — проклятых и убитых.


Накрыла весна чёрно-белым забвением,
Здесь каждый второй — поэт или вор.
Я разглядывал ногти за пустым вдохновением,
На холодных ступенях оставляя костёр.

Костёр своих песен — из поломанных строчек.
Не дай мне, Вселенная, разучиться мечтать.
И небо кричало звёздами - точками:
"Пока мы живые — мы можем прощать".

Под подошвой моей — в пух и прах одуванчики,
Смотрели на звёзды мёртвые мальчики.
Птицей раненой, в клетке, с крылом перебитым,
Считала Родина-мать — проклятых и убитых...

Под подошвой моей — в пух и прах одуванчики,
Смотрели на звёзды мёртвые мальчики.
Птицей раненой, в клетке, с крылом перебитым,
Считала Родина-мать — проклятых и убитых...

F#m,D,A, E