Неповторимые путешествия. Глава V. Венеция

Глава V

 Венеция

 Край пустынный и дикий

  I

Есть на свете рождённый Венерой
Город дивных церквей и дворцов,
Возведённый в лагуне ривьеры
Средь затопленных в ней островов.

В здешнем крае, пустынном и диком,
Был издревле изгоям приют.
Лишь болотные редкие крики
Нарушали лягушкам уют.

По ночам доносился вой ветра,
Нависала кромешная тьма.
А когда наступали рассветы,
В мелководье клубился туман.

В те далёкие трудные годы
Стародавних глубинных веков
В Рим толпой устремлялись народы,
Сонмы диких лесных чужаков.

И сюда прибывали венеты,
От враждебных спасаясь племён.
Их пришествие кануло в лету,
Лишь легенды живут с тех времён.

Беглецы возводили жилища
На безлюдных болотных местах.
Дичь и рыба, их главная пища,
В каждодневных давалась трудах.

Но не хлебом насущным единым
И не сытостью жив человек.
На бревенчатых сваях в трясинах
Люди строили церкви навек.

Вырастали дома, поселенья
Возле тех деревянных церквей,
И рождались на свет поколенья
От венетов и их сыновей.

А потом под ударами гуннов
Прибывали ещё беглецы
С италийских провинций в лагуну.
Оседали иные жильцы.

Годы шли, миновали столетья.
Вот уж строиться стали дворцы.
Вновь являлись враги в лихолетья,
Но их гнали назад храбрецы.

А в седьмом незапамятном веке
Зарождается местная знать.
В византийской пока что опеке,
Но своя избирается власть.

Пробегает и это столетье.
Появляется выборный дож.
Свой порядок на тысячелетье
Учредился веленьем вельмож.

А затем был союз с Византией,
Соглашенье в торговых делах.
И богатства по водной стихии
С дальних стран приплывали в ладьях.

В трюмы клали ковры и металлы,
Благовонья, слоновую кость,
Жемчуга, бриллианты, зерцала.
Всё, что знати хотелось, везлось.

Прибывало заморское злато,
Драгоценные камни, парча.
Роскошь жизни — хорошая плата
За мытарства в трудах богача.

Были всякие в городе люди.
Неких алчность снедала, укор.
Им весь мир подавайте на блюде!
Но с годами слабел их напор.

Богатела Венеция быстро,
А когда наступила пора,
То иная открылась страница:
В ней за дело взялись мастера.

С Ломбардии, Тосканы, Равенны
Звали лучших в краю мастаков.
Пусть сегодня они безыменны,
Но нетленны следы тех веков.

Завозились граниты и мрамор,
Украшенья, скульптуры, венцы,
И росли в водном городе храмы,
Поднимались мосты и дворцы.

И опять уходили столетья,
Но вослед им блистательный град
В небывалом своём многоцветьи
Стал красив и несметно богат.

В нём особое вышло отличье:
Гранд канал, отраженья дворцов,
Грандиозных соборов величье,
Одеяния модниц, купцов,

Самобытность старинных палаццо,
Чудо-дом золотой в кружевах,
Лица в масках, веселье на пьяццах,
Благодать в отворённых церквах.

А меж них — лабиринты из улиц,
Гладь камней и уют площадей,
Белоснежье на Альпах Фриули, *
Разношерстье приезжих гостей,

Беспорядочность водных артерий,
Искривлённость путей для гондол,
Неразгаданность тайн и поверий,
Романтических дум ореол…

   II

Долго ль, скоро ль история длится,
Вот настал и теперешний век.
Но под солнцем всё так же теплится
Каждый камень, лежащий навек.

Здесь легко окунуться в забвенье
Средь густой говорливой толпы,
С головой погрузясь в умозренье,
Направляя спонтанно стопы,

И ходить так весь день в лицезреньи
Водяных отражений времён,
Обомшелых старинных строений,
Начертаний забытых имён.

А потом повернуть в размышленьи
О слияньи начал и концов
В неразрывной цепи поколений
Воедино сынов и отцов.

Но иные возможны желанья:
Праздной жизни, забав и пиров,
Развлечений, любви и гулянья
На гондолах в тени вечеров.

Всё для жизни беспечной, фривольной
Даст Венеция здесь и сейчас.
А на площади, праздной и вольной,
Роскошь водится в утренний час.

Малый столик в кафе Флориана, *
Маски, серьги, меха, зеркала,
Созерцанье холстов Тициана,
Любованье колье из стекла.

Ресторанные деликатесы:
Каракатицы, крабы, угри,
Тортеллини — мечта догарессы,
Лангустины с кальмарами фри

В винном соусе и на решётке,
В пряных травах, с икрой, баккалой.
А хотите — потребуйте водки,
Ободрите гарсона хвалой.

Но внимание, в городе полдень.
Люд на пьяццу метнулся гурьбой.
Будто глас громозвучный господень —
В колокольный вливается бой.

Над часами две статуи в бронзе: *
Старый мудрый пастух и младой
Бьют о колокол в царственной позе,
День за днем проводя чередой.

В этом ровном протяжном гуденьи
Смутно слышен тревожный набат
И простое с небес наставленье
Тем, кто счастлив на миг и богат:

  «Люди, помните, младость уходит!
  Неустанно теченье времён.
  Время плотскую силу низводит.
  Лишь, кто верует, будет спасён.

  Вы не властны задерживать время.
  Те, кто здесь, уже скоро уйдут.
  Будет явлено новое племя.
  Вслед за ними другие придут…

  Все деяния ваши напрасны,
  Если будете жить в суете.
  Будьте к предкам своим сопричастны,
  Открывайте глаза красоте».

   III

Но довольно об этом предмете.
Я соскучился вновь по тебе.
Верь, за каждую новую встречу
Я с лихвой благодарен судьбе.

Мы сейчас ненадолго оставим
О Венеции длинный рассказ.
Сдвинем время назад и представим
То, что было, без лишних прикрас.

  Лидо ди Езоло

Вспомни: Лидо ди Езоло, август. *
Самолёт. Жуткий дождь и такси.
Свет отеля. Усталость и радость.
Чистый номер и ужин! Мерси.

Утром тишь, распростёртое море,
Пляж, заплывы, загар, лежаки,
Тротуары, цветы на заборе,
Променады, кафе, земляки,

Мозаичные стёкла Мурано, *
Непонятная речь на слуху.
Мы вставали ни поздно, ни рано
И вдоль берега шли по песку…

Наступал уже ранний сентябрь.
Стал накрапывать дождик с небес.
Вдруг, внезапно туристский корабль,
Мимо бухты проплыл и исчез.

Мы узнали: Венеция рядом,
Сорок три километра пути.
Ехать просто. От площади Драго *
На автобусе после шести.

Дальше пристань, а там вапоретто —   *
Восхитительный водный трамвай.
Он плывёт по лагуне Veneta
В водный город с подножием свай.

Мы в то утро проснулись с рассветом,
Поглядели на море в окно.
Обагренное утренним светом,
Нас с тобой вдохновило оно.
                -------
В тихой улочке чистой, уютной
Спали сосны под стуки шагов,
Окунувшись дремотою смутной
В сизоватый туман берегов.

А потом был автобус и пристань.
По лагуне гуляла волна.
На корабль садились туристы,
И меж них выделялась одна.

Здесь прервёмся на миг в полуслове,
Пока будет корабль стоят.
Избегая пустых многословий,
Я рискну вам портрет описать…

  Портрет

Что-то в лицах всегда отличало
Красоту у заметных людей,
Хоть отдельно ничто не кричало,
Но в сложеньи звучало сильней.

Вот и ты в гармоничном слияньи
Сотворила своё естество.
Но приступим (к чему излиянья?)
И поищем само существо:

Большеглазые карие очи
В обрамлении тёмных ресниц
Излучали отcвет непорочный,
Повергая сомнения ниц.

В нежном пурпуре мягкие губы.
С них улыбка слетала как луч,
Обнажая жемчужные зубы.
Голос был серебрист и тягуч.

С незаметной извилинкой носик:
Древнеримский иль греческий он?
Портретисту не сложен вопросик —
Разве есть в красоте эталон?

Бледноватый брусничный румянец
На щеках оттенил белизну,
А на лбу нетускнеющий глянец —
Златовласую, в буклях, копну.

Сзади спрятались косы девичьи
Тициановых пышных волос,
В живописном упав безразличьи,
Рыжеспелые как абрикос.

В косах мудрая сила таится.
Две в одну потому сплетены,
И большая тугая косица
Снизошла до средины спины.

Над косицами стройные ушки
В итальянских серьгах золотых
С голубыми камнями на дужке
И узорами, в них завитых.

И отметим одну необычность —
Легковесную смуглость в лице.
Будто маврская капля в античность
Залетела в её образце.

Цельный облик её оттеняли
Белоснежная сумка Esprit
И пурпуровый плащ «Кардинале»
Предрассветного тона зари.

Итальянка? Быть может, гречанка?
В ней изюминка скрытая есть.
Нет, ошиблись. Она — россиянка!
Коли встретится, глаз не отвесть.

  Вапоретто

Мы прошли между занятых кресел,
Два сиденья нашли у борта.
Всюду говор — посадка в процессе,
На проходах царит суета…

Есть минуточка чуть осмотреться,
Синеватую даль обозреть,
В безмятежные очи вглядеться,
В них увидев себя, просветлеть...

Тут внезапно кораблик качнуло,
И он двинулся медленно в путь.
Посвежело и ветром пахнуло,
И обдало в раскрытую грудь.

Впереди заблистала лагуна.
В пенных струях запела вода.
Наш трамвайчик как добрая шхуна
Лёг на курс и поплыл как всегда.

На пути иногда попадались
Сверхбольшие круиз-корабли,
Мы с тобою тогда изумлялись:
Как они в эту мель забрели?

А потом выплывали навстречу
Вапоретто, суда, катера,
Предвещая с Венецией встречу.
Мы лагуну прошли на ура.

Посмотри, вон Сан-Джорджо Маджоре! *
Восхитительный храм и собор,
В белокаменном ярком уборе
Отразился на водный простор.

Два фасада — внизу поперечный
Белоснежный широкий фронтон,
А над ним вознесённый, венечный,
С архитравом на кватре колонн.

Архитекторское эсперанто,
Неожиданный вид и декор!
Сотворённый деяньем таланта
Ренессансный античный собор.

А сейчас мы в канале Джузекка. *
Сколько зданий, чудесных дворцов!
От старинных далёкого века
До недавних простых образцов.

Вон две церкви ди Санта-Мариа: *
Делла Визитацьоне скромна,
А соседняя дель Розарио
Чуть повыше её и пышна.

Ценность Деллы в ломбардском фасаде.
В строгих формах сквозит ренессанс.
В белоснежном опрятном наряде
Безупречный на вид консонанс.

Там особые есть раритеты: *
В львиной пасти раскрытая щель,
(в пасть бросали когда-то наветы
На благую, как будто бы, цель),

Потолочные фрески, портреты
Досточтимых пророков, святых,
Богоматери с Елизаветой
Медальон в обрамленьях златых.

А на каждой фасадной колонне
Разместилась своя капитель
От снесённой старинной часовни,
С той поры не дожившей досель.

Розарио заметно моложе.
Появилась два века спустя,
В подражанье Сан Джорджо похоже
Импозантный фасад обретя.

В ней красиво внутри и нарядно:
Ниши, арки, скульптуры, алтарь,
Фрески Тьеполо в своде громадном —
Тинторетто, написанный встарь.

Отплываем. Струится и блещет
За бортом озорная вода.
Луч бежит по волне и трепещет.
Будет памятной эта езда.

Видишь, слева от нас базилика
Несравненной земной красоты.
Богоматерь на ней яснолика,
Благолепье несет с высоты.

Этот храм носит имя Салюте. *
Здесь бывало читали псалмы
И молились Марии прилюдно
Во спасенье от лютой чумы.

А сейчас над статуей кудрятся
Облака в поднебесной дали,
И пред храмом у брега теснятся,
Подходя на причал, корабли…

Мы забыли об Иль Редентори. *
Сей собор в честь Христа возведён.
Стал он благостен и чудотворен
В тот же день, когда был освящён.

С тех времён в каждый год праздник Феста
Отмечают в июльские дни.
А Спасителю служится месса —
Не гулянья нужны лишь одни.

Вот и всё. До свиданья, Джузекка!
Перед нами уже Гранд-канал.
Здесь для каждого есть человека
Свой входной переходный портал.

  Пьяцетта

Мы в толпе средь скопленья приезжих.
На аллюре обходим зевак,
По брусчатке идём и небрежно
Замедляем размеренный шаг...

Вот канал, знаменитый мост Вздоха. *
В размышленьи глядим на него.
В небытье отошла та эпоха,
Но нам видится тень одного.

Это он, вольнодумец Джордано, *
Безвиновный, в тюрьму заточён
И тайком, втихомолку, нежданно
В Рим на суд в корабле отвезён.

От воззрений своих не отрёкся,
Не сломился от долгих угроз.
Не покаялся, не уберёгся…
Был сожжён. Но века перерос.

Покидаем печальное место.
Сероватого цвета вода
Мерно зыблет под вздохи норд-веста,
Виновато зардев от стыда.

Сто шагов и пред нами Пьяцетта. *
Возле двух византийских колонн
(не меж них — то плохая примета) *
Постоим, глядя вверх, без препон.

Два гранита, на брег водружённых,
Замерев, величаво стоят.
С них заступника два освящённых *
Денно-нощно Венецию бдят.

На восточном столпе воцарился
Приснопамятный бронзовый лев
И на сказочный город воззрился,
Ястребиные крылья воздев.

Верный страж, боголепно приятый,
Увенчал вековой монолит,
Вольным ветром с лагуны объятый,
Держит лапой святой манускрипт.

А на западной стольной колонне
Наш святой, Стратилат Феодор, *
На поверженном в битве драконе
Завершил неуступчивый спор.

Несгибаемый рыцарь и воин,
Светлых ангельских сил командор!
Как никто почитанья достоин
Незабвенный отец Феодор.

В давний век, отошедший в безвестье,
Сановитый купец и простец,
Подвигаясь душой к благочестью,
Шли сюда по веленью сердец,

А затем к базилике Сан Марко,
Не спеша, направляли стопы
И тянулись к порталу под аркой,
Отдавая поклоны святым.

В этом мире мы все не безгрешны,
Но на свете всему есть конец.
Нужно знать — исправленья неспешны
Кривизны наших душ и сердец...
                -------
Но мы всё ж возвратимся на землю,
В неизведанный мир красоты.
Без тебя я его не приемлю
Средь всеобщей людской суеты.

  Дворец

Величавый роскошный палаццо —
Бело-розовый пышный дворец
От лагунного брега до Пьяццы
Распростер расчудесный торец.

Дивный портик, ажурные арки,
Бесподобный аркадный балкон.
Изваянья божественно ярки:
Ева, Змий и Адам, Соломон,

Михаил — ратоборный архангел,
Вестник божьих судеб Гавриил,
Богопосланный лекарь и ангел
Врачеватель скорбей Рафаил.

Пифагор, Цицерон, Аристотель —
Срез мыслителей древних веков,
В небрежении бренною плотью
Превзошедших иных мудрецов.

В этом скопище редкостных статуй
Есть умельцы, герои, цари,
Сочинители пьес и трактатов,
Дож над рамкой «бумажной двери». *

Восхищают собой капители
В увенчаниях нижних колонн.
Можно вдоволь, склонившись, без цели
Созерцать их с различных сторон.

Маскароны, рельефы, плетенья,
Слепки листьев, орнамент, узор,
Неожиданных сцен воплощенья *
Привлекут изучающий взор.

Но мы их описанье опустим,
Чтобы вдруг невесёлый конец
Не оставил бы сумрачной грусти
В глубине ваших чутких сердец.

Как в природе бывает ненастье:
Слякоть, морось, распутье и гром,
Так и в жизни бывает, что счастье
Застилается хладным шатром.

Огорченье — всегда испытанье,
А страданье в любовь вплетено.
В этом, может быть, есть наказанье,
Но во благо оно нам дано.

Тяжкий день дан душе для прозренья,
Уясненья неверных шагов
И движенья её к очищенью
От порочных на ней очагов.

  Пьяцца

Посмотри. Это явь, а не сказка.
Чудо света и кладезь Земли!
Удивляйся, моя кареглазка.
На свиданье мы час отвели.

Благолепная пьяцца Сан-Марко, *
Пятиглавый причудливый храм.
Одеянье божественно ярко
На порталах к блаженным мирам.

Архивольты, венцы и люнетты
Над лесами коринфских колонн.
Мозаичные смальты согреты
Теплотою древнейших икон.

Мудрый лев с приснопамятной книгой
В окружении звёздном стоит
Над литой византийской квадригой
И беззвучно всё время твердит:

   «Упокойся, евангелист Марко ,
   Мир тебе, незабвенный святой.
   Жизнь земная, прожитая ярко,
   Одарила тебя высотой».

Дух Евангелья теплится всюду
Подле арок и возле люнетт.
На мозаиках явлено чудо
О мощах и Библейский Завет.

В золотящихся отблесках света
Наливается тонкий узор
Сине-ало-лилового цвета,
Услаждая восторженный взор.

Вот внесенье святыни на судно,
Вот прибытье нетленных мощей.
На причале заметить не трудно
Иерархов церковных властей.

Дож и старцы сановные рядом
У мощей отрешённо стоят
И, взирая тоскующим взглядом,
Дух святого незримо прият.

Мысли плавно скользят и невольно
Вспоминается Новый Завет:
Как Спаситель Христос добровольно
Покидает родной Назарет,

Как, идя по тернистой дороге,
Он дает искушеньям отпор,
Исцеляет больных в синагоге,
Разрешает злокозненный спор.

Как его осуждает заклятый
Фарисейский неправедный клир,
И, за правду жестоко распятый,
Он спасает неправедный мир

Та пора отойдет безвозвратно.
Не уйдет животворность креста,
И от зла отвратит многократно
Нас евангельский образ Христа.

Но обычная жизнь многолика —
Мы блуждаем во тьме бытия.
И как пламенный цвет сердолика
Нас влечёт полнота жития.

Что ж, судьба не настолько сурова,
Чтобы нас самовольно лишить
Нежных взглядов, улыбок и слова,
Устремленья себя ублажить.

Здесь на площади шумно и вольно
Средь густой говорливой толпы.
Может быть, ты устала довольно.
Так направим на отдых стопы.

Вот кафе, Ristorante Quadri. *
Сядь за столик, замри, улыбнись.
Ты и пьяцца в одном фотокадре
В сочетании чудном слились.

Позади базилика Сан Марко,
Кампанилы оранжевый столп,
Кружевные порталы и арки,
Марк, взошедший на храмный престол.

Пьяцца в ласковом нежном сияньи
Лучезарного тихого дня.
Мягкий свет в золотом одеяньи
Задрожал, красоту оттеня.

Круглый столик и белая скатерть,
Импозантный, учтивый гарсон:
 «Свежий кофе нам будет приятен,
  Но сначала вино и хамон».

Жизнь прекрасна, моя чаровница,
Когда мы составляем одно.
Пусть любовь без скончания длится,
В нас творя чудеса заодно.

В очарованном любящем сердце
Кротко теплится нежный огонь
Под звучанье скрипичного скерцо,
Под вино Божоле де Бургонь.

Помолчим, пока дружные струны *
Вдохновенно свой глас подают,
Будто отроки , живы и юны,
В единеньи задорно поют.

Подле них, неутешно стеная,
Голосит одинокий кларнет.
А ему, утонченно внимая,
Подпевает скрипичный дуэт.

Где причина таинственной муки?
Почему он печалью объят?
Отчего мелодичные звуки
Из него так понуро звучат?

Одинокость — союзник печали.
В том у сердца сомнения нет.
Корабли ищут счастье в причале —
Без него им не радостен свет.

Не тревожься, моя ненагляда,
В этот дивный и благостный день.
Улыбнись. Будь беспечна и рада.
Отгони мимолётную тень.

Улови обаянье мгновенья!
Лучик солнца блеснул над столом,
И вино озарилось в свеченьи
Под муранским прозрачным стеклом.

Выпьем, милая, за притяженье
Двух отзывчивых родственных душ
И взаимное их береженье
От ненастий и ветреных стуж.

Знай, не вижу я боле блаженства,
Чем делить впечатленья с тобой,
Созерцая красу в совершенстве,
Где б я ни был в чужбине любой.

  Башня

        Неудержимо летит время.
                Гораций, Квинт Флакк

В тихом воздухе что-то таится,
Время мерно ведёт свой отсчёт.
Чудо есть! Оно скоро случится.
Новый час неизбежно пробьёт.

Мы встаем и минуем препоны
Меж журчащей толпы впереди.
С верха башни доносятся звоны. *
Два гиганта очнулись. Гляди!

Справа в гордой осанистой позе
Медноликий преклонный пастух
Двинул молот на звонную бронзу.
Зычный гул прозвучал и затух.   

Тут же новый удар колокольный
Взбудоражил собравшийся люд,
Безалаберный, праздный и вольный,
Полюбивший комфорт и уют.

В этом медном тягучем звучаньи
Благозвучный чарующий лад,
Бессловесная грусть и воззванье
К тем, кто слышит, будь стар он иль млад:

  «Дорожите минутою жизни,
  Меж собой не скупитесь в любви.
  Не вините друзей в укоризне,
  Охлаждайте волненье в крови.

  Жизнь свою проживайте в гореньи,
  Невзирая на шествие лет.
  Не чурайтесь искать примиренья —
  Что свершилось, того уже нет.

  Разногласья не прячьте под полог.
  Верьте в лучшее. Сердцем не лгут.
  Будет путь, вам отмеренный, долог,
  Если ангелы вас сберегут.

  Охраняйте любовь от вторженья.
  Пусть в ней будет счастливый конец.
  Но от Бога не ждите прощенья,
  Если вдруг оскверните венец».
                -------
Лёгкий гомон поднялся на пьяцце.
Золочёная стрелка часов
Наплыла на отметку цифраций
И застыла под шум голосов.

Новый час наступил, и внезапно
Оживает младой исполин,
Руша молот на колокол статно
Потаённою силой пружин.

Вновь летят колокольные звоны
С верха башни один за другим,
Разнося на лету обертоны,
Их в сердца занося до глубин.

Это гулкое звонное пенье
Возвещает о смене часов,
Их неудержном, вечном теченьи,
Постареньи отцов и юнцов:

  «Жизнь не ждёт. То, что будет, незримо.
  Но пока не свершён приговор,
  Вашей волею всё поправимо.
  Промедленье у времени вор.

  Не теряйте в пути направленья,
  Не сдавайтесь покорно судьбе.
  Из души отгоняйте сомненья,
  Доверяйте полнее себе.

  Полюбив, не жалейте усилья,
  Торопитесь в любви не спеша.
  Избегайте страстей и обилья,
  Не слывите душой без гроша.

  Ваше слово должно быть правдиво.
  Не ведите обидам учёт.
  Время тянется хоть и лениво,
  Но украдкой сбавляет ваш счёт.

  Не страшитесь царицы Природы:
  Вас до срока она пощадит.
  Пронесите любовь через годы,
  И за это она наградит».

Ой, ей-ей! я, наверно, увлёкся
В написании пафосных слов.
Не взыщите. Уже я зарёкся
И спуститься на землю готов.

  Мерчерии

      Деньги — это или слуга или господин
                Гораций, Квинт Флакк

Исполины на время уснули,
Ну а мы отправляемся в путь.
Приготовься, моя симпатуля,
До заката очей не сомкнуть.

Перед нами портальная арка.
Здесь часы обращают свой бег.
Стрелка в золоте светится ярко,
Приглашает в умчавшийся век.

Там, в проулках, пестрят мерчерии —  *
Память пышных времён старины
Мир продаж, покупной эйфории,
И смешной договорной цены.

Что ни дом, то торговая лавка,
Нараспашку раскрытая дверь
И толпа у любого прилавка,
Где нельзя обойтись без потерь.

Там дома так близки друг от друга,
Что смыкаются над головой.
Чуткий муж ублажает супругу,
Огибая углы по кривой.

Всюду маски, часы, статуэтки,
Из тончайших батистов платки,
Бонбоньерки, духи и лорнетки,
Кружева, позументы, очки,

Бусы, бисер, стекло из Мурано,
Бриллианты, колье, жемчуга,
Украшения венецианок.
Портмоне — ваш покорный слуга.

Мы прошли по извилинам улиц,
На ходу прикупив кое-что
Из штуковин, что нам приглянулись,
Уж не помним зачем и почто.

Но те милые сердцу вещицы
Посейчас излучают тепло,
По чуть-чуть отдавая частицы
В светлый дом сквозь цветное стекло.

Понемногу пришло облегченье.
Мы нырнули в толпу и пошли.
Есть иное для глаз привлеченье
И мы вскоре такое нашли.

 Сан Сальвадоре

Вот оно — церковь Сан Сальвадоре.
Мимо этой красы не пройдёшь.
Стиль барокко в фасадном декоре.
Но нам внутрь войти нетерпёж.

Mamma Mia! Какое творенье
Украшает церковный алтарь!
Тицианово Преображенье,
Сотворённое гением встарь.

Вихрь яркого белого света
Окаймляет фигуру Христа.
Длань Спасителя к небу воздета.
Тьма раздвинута. Вера свята.

Пламень света вселяет прозренье
В отшатнувшихся учеников,
Принося в их умы вызволенье
От незримых вериг и оков...

Есть другое сокровище церкви
Позади на восточной стене.
Всё в мгновение ока померкло
При взираньи на холст в алтаре.

Благовещенье от Тициана
Умеряет струенье крови
И, как с неба летящая манна,
Окунает в стихию любви.

Ясноликий красивейший ангел
Пред Марией явился с небес.
(То был дух, благовестный Архангел
Гавриил в облаченьи телес).

Ангел молвил: «Не бойся, Мария,
Ибо ты обрела благодать.
Вот, зачнёшь, и родится Мессия.
(Не пытайтесь сие разгадать).

Возликуй же, Пречистая Дева!
Будет Сын твой безмерно велик.
От святого Давидова древа
Отойдёт Ему царственный лик.

Наречёшь Ему доброе имя:
Пусть Он будет назван Иисус.
Станет править людьми и меж ними
Отвращать греховодный искус».

«Как же будет, я мужа не знаю?»
— испросила Мария в ответ.
Гавриил же сказал ей, внимая:
«Дух Святой низойдёт через свет».

«Вот, Раба я Господня. Да будет
Мне по слову теперь твоему.
Добродетель во мне не убудет.
Знамо, это угодно Ему».

На картине воссоздано это:
C высоты Эмпирейских небес
Сноп лучей ярко-белого света
Темноту ледяную разверз.

Сам Творец из заоблачных высей
Взор на Землю с небес преклонил.
(Лик его осветлил живописец
Небольшими мазками белил).

На краю лучезарного света
Белый голубь, слетающий ниц —
Божий Дух с благодатью Завета
Изошёл от небесных границ.

А вослед ему в благостном рвеньи
С неба ринулся Ангельский сонм
И, в воздушном витая пареньи,
Умилился сему в унисон.

На Марию нашло просветленье.
Божье Слово селилось в душе.
Дух пылал в неземном наслажденьи
И ко плоти лепился уже.

С Нею рядом стеклянная ваза,
Пламенеющих лилий полна.
Чуть пониже нетленная фраза:
«Сим огнём не палится Она».

Гавриил же вещал в восхищеньи,
Пылко длани скрестив на груди:
«Вот. Свершилось! Хвала Провиденью!»
— и в поклоне спешил отойти.

Ну и мы потихонечку выйдем.
В этом граде камней и воды
Нам хотелось побольше увидеть
До восхода вечерней звезды.

Машинально роятся желанья,
Но какое-то нужно избрать.
Решено: мы хотим на прощанье
Навестить гондольерскую рать.

Стук шагов по брусчатке проулка
Как четыре столетья назад
Раздаётся торжественно гулко,
Если дружно идти и впопад.

Влажный берег, обёрнутый в тине.
Пахнет свежей лагунной волной,
Мокрым камнем и свежестью дыни…
Гранд-канал пред тобою и мной.

  Гондолы

У ступенек гондолы, противясь,
В молчаливой зелёной тоске,
Тихо трутся боками о привязь,
Поджидая гостей налегке.

 «Сеньорита, синьоре! Гондола!» —
Сбоку зычный послышался клич.
Пусть в словах не хватает глагола,
Всё и так понимает москвич.

Мы садимся. Гондола прекрасна.
Два задорных златистых коня
Над бортами вздымаются страстно,
Упряжными вожжами звеня.

Позади две латунных наяды,
Заблистав от качанья кормы,
Обаятельно вперили взгляды,
Но их жаркие губы немы.

Ой, два кожаных кресла со спинкой
В чёрным бархате с алой парчой!
И подушечки с мягкой перинкой,
И банкетка с зажженной свечой.

Гондольер оживился в улыбке,
Приготовил гребное весло.
Молодецкую силу в избытке
Подарило ему ремесло.

Сядь поближе, моя сеньорита,
Наше судно пускается в путь.
Обопрись на плечо московита,
Отдохни и расслабься чуть-чуть.

Бесподобная наша гондола
Заскользила, и мы как во сне
Вдоль каналов лагунного дола
Понеслись, колыхаясь в волне.

Меж старинных домов и строений,
Под пролётами древних мостов,
На воде разводя отраженья
Балюстрад, фонарей и цветов.

Мимо движутся окна и стены,
Островерхие арки колонн,
И тоскливого цвета сиены
Лики призраков давних времён.

Их застывшие серые маски
Будто спят в вековой немоте.
А в воде предзакатные краски
Развелись как на мокром стекле.

Смоляные гондолы как птицы
Мимо нас проплывут иногда.
Зыбкий мир раздвигает границы,
И не надо спешить никуда.

Бледно светятся в окнах портьеры
В обрамленьях готических ниш.
Мерный плеск от весла гондольера
Шевелит безмятежную тишь.

Руку хочется свесить пониже,
Где ластится к ладони струя.
Рефлективно мы тянемся ближе,
Меж собою любви не тая.

В этих плавных танцующих водах
Можно долго, без устали плыть,
Забывая о весях и годах,
Созерцать, восхищаться, любить...

Только жаль, что счастливое время
Незаметно ведёт свой отсчёт
И, влача ему данное бремя,
Ждёт уже, когда срок истечёт.

На прощанье финальное фото.
Спуск затвора, короткий щелчок
Как звенящая чистая нота,
Описавшая жизни клочок.

Мы взошли по намокшим ступеням,
Всполошив косолапых рачков
Из воды вылезавших в движеньи,
За собой увлекая дружков.

Взгляд слепит освещённый Риальто
А они, чтоб тебя рассмешить,
Лихо падают, делая сальто,
Вынуждая за ними следить.

Позабавься, моя догаресса, *
А потом посетим этот мост.
Там нас ждет одноактная пьеса
Под сиянье мерцающих звёзд.

  Риальто

Впереди будто в чудном виденьи
На волнах перламутровых вод
Неподвижно лежал в отраженьи
Старый мост  и под ним небосвод.

А вверху, розовея, светлился
Тот же самый диковинный мост, *
Что в воде, расстелясь, отразился
В обрамленьи мигающих звёзд.

Под изящной изогнутой аркой
Сквозь прозрачный воздушный пролёт
Вапоретто, гондолы и барки
Величаво скользили вперёд.

А на рампе поверх балюстрады
Иноземный воркующий люд
Устремлял любопытные взгляды
На скопленье невиданных чуд.

Взоры их утопали в подсветах
Живописных домов и аркад,
Прибережных кафе в огнецветах,
И всё шло понемногу на спад.
                -------
Скоро полночь. Утихший Риальто.
Поредела толпа на мосту.
Без привычного шума и гвалта
Захандрил продавец на посту.

На витрине дразнящие маски,
Гондольерские майки, стекло,
Блюдца, шали, цветастые краски.
Только это уже не влекло.

Вот и всё. Уж пора возвращаться.
Пусть красой не пресытился глаз,
Но придётся с Риальто расстаться
И немедля спешить на баркас.

Сумеречный причал, вапоретто.
Отправленье в оставшийся рейс.
В небе след серебристого света.
В полудреме мелькнул эдельвейс.

Полчаса и мы вновь в Саббиони, *
Но на станции нет ни души.
Расписанье висит на перроне.
Эх, отмена. А мы тут в глуши.

Не судьба? Но нет тени без света.
Фортунато! К нам едет такси!
Забери нас ночная карета
И в отель поскорей отвези.
                -------
Небо в звёздах. Ночная дорога,
Свежий воздух, шуршанье колёс.
В полусон потянуло немного
В царство медленных призрачных грёз.

Подвигайся поближе, роднуля.
Обопрись на плечо, отдохни.
Чтоб с тобой мы немножко вздремнули,
Предваряя грядущие дни.

Пусть же сонное воображенье
Пустит музу в воздушный полёт,
И, подняв на пике вдохновенье,
Его в новых строках изольёт.

На иллюстрации картина Клода Моне "Гранд канал".

Продолжение в http://stihi.ru/2025/04/30/2368

КОММЕНТАРИИ

Глава V   Венеция

… Белоснежье на Альпах Фриули, — Фриульские Альпы, иногда называемые Венецианскими, находятся в регионе Фриули-Венеция-Джулия, который протянулся от Венецианского залива до Карнийских и Юлийских Альп. На северо-востоке он граничит с Австрией и Словенией, на западе — с Венецианской областью Италии.

… Малый столик в кафе Флориана, — «Флориан» считается самым старым кафе Италии и является одним из символов Венеции. Оно было открыто в 1720 г. под названием «Alla Venezia Trionfante» (Триумфальная Венеция), но все посетители окрестили его "Florian's" в честь владельца, и это название закрепилось.

…Над часами две статуи в бронзе: / Старый мудрый пастух и младой, — здесь имеется в виду Часовая башня Святого Марка, расположенная на площади Сан Марко и являющаяся одним из символов Венеции.
На крыше башни установлен большой колокол и фигуры двух мужчин, одетых в овечьи шкуры. Одна фигура изображает молодого человека, а вторая — старого, чтобы тем самым подчеркнуть быстротечность времени.
Их называют гигантами (высота скульптур 2,5 м), пастухами, или маврами, в связи с тем, что бронза, из которой они отлиты, потемнела от времени до почти черного цвета.
Эти пастухи, приходя в движение, отмеряют время Венеции — каждый час они бьют молотками с длинными ручками по колоколу.

… Вспомни: Лидо ди Езоло, август. — Лидо Ди Езоло (Lido Di Jesolo) — популярный итальянский курорт на берегу Адриатического моря в теплой и безветренной части Апеннинского полуострова. Находится в области Венето, в 30 км от Венеции. Славится чистыми песчаными пляжами протяженностью более 14 км и комфортным климатом благодаря тому, что область защищена с севера Альпами. Море здесь мелкое и быстро прогревается, ветров и штормов не бывает в течение всего года.

… Мозаичные стёкла Мурано, — Мурано — один из крупных островов Венецианской лагуны. Здесь находятся знаменитые стекольные производства. Изделия из муранского стекла знамениты во всём мире. В Лидо Ди Езоло и в других местах большое количество магазинов, торгующих муранским стеклом.
Муранское стекло производится по различным технологиям, начало которым положили секреты стекловарения великой Византийской империи, вывезенные в 1204 году из Константинополя во время IV крестового похода.
Мозаичное стекло — один из видов Муранского стекла. Оно выглядит созданным из разных мелких частей, несущих в себе узоры (цветов, звезд и т. д.).

…  Ехать просто. От площади Драго / На автобусе после шести. — От площади Драго можно добраться до порта Пунта Саббиони, откуда отправляются паромы в Венецию.

… Дальше пристань, а там вапоретто — Восхитительный водный трамвай. — Вапоретто — речной трамвай, маршрутный теплоход, главный вид общественного транспорта в островной части Венеции.

… Сан Сан-Джорджо Маджоре! / Восхитительный храм и собор, — Сан-Джорджо Маджоре — собор Святого Георгия в Венеции на острове Сан-Джорджо-Маджоре, построенный классиком архитектуры Андреа Палладио («Маджоре» значит главный, чтобы отличать его от острова Сан-Джорджо-ин-Альга). Внутри собора над алтарем помещены две картины Тинторетто, «Тайная вечеря» и «Сбор манны в пустыне».
Рядом с собором находится кампанила (колокольня) высотой 63 м.

… А сейчас мы в канале Джузекка. / Сколько зданий, чудесных ворцов! — Джудекка — канал длиной около 4 километров между истори-ческим районом Венеции Дорсодуро и одноименным островом Джудекка.
С канала Джудекка открываются виды на Дворец Дожей с колокольней Сан-Марко, храмы Салюте и Сан-Джорджо-Маджоре, Сантиссимо-Реденторе на острове Джудекка и храм Джезуати. Причем с воды виды на храмы лучше, чем с суши.

… Вон две церкви ди Санта-Мариа: / Делла Визитацьоне скромна, / А соседняя дель Розарио / Чуть повыше и малость пышна — Церковь Санта-Мария-делла-Визитационе (Церковь Встречи Святой Марии) — католическая церковь, основанная тосканскими монахами-иезуитами и перешедшая в XVII в. к доминиканцам. В этой церкви находятся «Явление Пресвятой Троицы» Падованино (за главным алтарем), и «Распятие», Никколо Реньери.
Необычным является плафон (потолок), состоящий из пятидесяти восьми кессонов с портретами святых персонажей Ветхого и Нового Завета и центральным тондо, изображающим встречу Девы Марии и Елизаветы.
Церковь Санта Мария дель Розарио известна плафонными росписями Джованни Баттисты Тьеполо. В ней также находятся картины других выдающихся венецианских художников: Дж. Б. Пьяццетты и Тинторетто.

… Там особые есть раритеты: / В львиной пасти раскрытая щель, — справа от главного входа Церкви Санта-Мария-делла-Визитационе находятся «Уста льва» (Bocca di Leone) — мраморная плита с рельефной маской и отверстием вроде почтового ящика, где в прошлом горожане могли оставлять анонимные жалобы и доносы, которые потом изучались Советом десяти.

… Этот храм носит имя Салюте. — Церковь Санта-Мария-делла-Салюте считается знаковой для горожан. Она имеет восьмиугольную форму и купол в форме полусферы. Название церкви — Санта-Мария-делла-Салюте указывает на избавление города от нашествия чумы, разразившейся в середине XVII в. («салюте» в переводе с итальянского означает «здоровье, спасение»).

… Мы забыли об Иль Редентори / Сей собор в честь Христа возведён. — Церковь Иль Реденторе (т.е. Церковь Спасителя) стоит на набережной острова Джудекка. Наряду с Санта-Мария-делла-Салюте (базилики во имя Святой Марии Спасительницы) это одна из двух обетных церквей в Венеции, пожертвованных Синьорией ради спасения жителей города от эпидемии чумы.

… Вот канал, знаменитый мост Вздоха./ В размышленьи глядим на него. — Мост Вздохов соединяет здание тюрьмы со зданием Дворца дожей. В числе помещений дворца существовал зал Совета Десяти, где проводились заседания трибунала, выносящего приговоры преступникам. По мосту Вздохов в Средние века вели осужденных, позволяя им в последний раз глотнуть свежего воздуха сквозь крохотные оконца.

… Это он, вольнодумец Джордано, / Безвиновный, в тюрьму заточён, — Джордано Бруно — монах-доминиканец, философ, поэт, выдающийся мыслитель эпохи Возрождения — знаменитый узник тюрьмы, расположенной у Дворца Дожей. Был сторонником гелиоцентрической системы, утверждая, что Земля вращается вокруг Солнца. Ему принадлежит гипотеза о том, что континенты находятся в движении, что существуют дальние планеты, которые человек не может видеть и многое другое.
Джордано Бруно постоянно наталкивался на непонимание и требование прекратить пропаганду своих убеждений. В итоге он оказался в руках инквизиции и был заточён в венецианскую тюрьму, а затем отправлен «этапом» в Рим, где после семилетнего судебного разбирательства и получения смертного приговора его сожгли на костре на площади Цветов.

… Сто шагов и пред нами Пьяцетта — Пьяцетта является частью главной площади Венеции, называемой Пьяцца Сан Марко. Представляет собой небольшую территорию между самой площадью Святого Марка и Гранд-каналом.

… С них заступника два освящённых / Денно-нощно Венецию бдят. — Первое, что видят гости, ступая на мостовую Пьяцетты, это две знаменитые гранитные колонны, которые посвящены святым покровителям Венеции — Святому Теодору, первому защитнику города, и Святому Марку, под святым покровительством которого венецианцы находятся по сей день. Эти колонны доставлены сюда из Константинополя в 1172 г.

… (не меж них — то плохая примета). —  Место между двумя колоннами, стоящими на Пьяцетте, раньше использовалось для смертной казни. Осуждённого разворачивали лицом к часам Часовой башни, отбивающим последние минуты жизни приговорённого. Пройти между колоннами считается дурной приметой.

… Наш святой, Стратилат Феодор, — в центре Москвы, недале-ко от Чистых прудов, в Архангельском переулке есть церковь, посвященная одному из самых почитаемых на Руси святых — воину-великомученику Федору Стратилату.

… Дож над рамкой «бумажной двери» — здесь имеется в виду рельефное изображение коленопреклонённой (перед львом Святого Марка) фигуры венецианского дожа Франческо Фоскари, расположенное над главным входом в парадный двор Дворца дожей (итал. Porta della Carta —бумажные ворота).

… Неожиданных сцен воплощенья / Привлекут изучающий взор, — действительно, на капителях портика Дворца дожей можно увидеть различные скульптурные изображения, на которых представлены деятели древности, учёные и мудрецы, символы планет, аллегории ремёсел, а также множество жанровых сцен. На одной из них поведана история любви: молодой человек видит возлюбленную в окне, заговаривает с ней, приносит ей подарки, затем свадьба и т.д.
Подробнее об этом можно прочитать в книге Дж. Рескина "Камни Венеции" (1853 г.).

… Благолепная пьяцца Сан-Марко, — площадь Святого Марка (ит. Piazza San Marco) — главная городская площадь Венеции. Состоит из двух частей: Пьяццетты — площадки от Гранд-канала до Кампанилы (колокольни) и непосредственно Пьяццы (площади), на которой кроме колокольни расположены базилика Святого Марка, Часовая башня Святого Марка, Старые и Новые Прокурации (в них находятся Национальный археологический музей и несколько кафе на первом этаже), а также Новейшие Прокурации или Крыло Наполеона (здесь располагается Музей Коррер).

…  Вот кафе, Ristorante Quadri. — Кафе Куадри — историческое кафе, открытое в 1775 году. В нём любили ужинать Стендаль, Дюма, лорд Байрон и многие другие ценители красоты. Имеет закрытое помещение и открытую террасу, расположенную непосредственно на площади Сан Марко.

… Помолчим, пока дружные струны / Вдохновенно свой глас подают, / Будто отроки, живы и юны, — сравнение, заимствованное у В. Шекспира (см. сонет 8 в переводе C. Маршака).

… С верха башни доносятся звоны, — имеется в виду бой колокола на Часовой башне Святого Марка.

… Там, в проулках, пестрят мерчерии — / Память пышных времён старины, — в нижнем этаже Часовой Башни Святого Марка выстроен арочный проход к главной улице Венеции, представляющей собой зигзагообразную цепочку улиц, называемых мерчериями (производное от слова «мерче», означающего «товар»). Венецианские мерчерии известны с времён средневековья. Здесь продавали роскошные ткани, шелка и меха. Сегодня на их месте — бутики известнейших брендов, ювелиры и торговцы муранским стеклом.

… Позабавься, моя догаресса, / А потом посетим этот мост. —
Имеется в виду Мост Риальто, один из самых известных символов Венеции. Знаменит тем, что является самым первым мостом в Венеции, перекинутым через Гранд-канал, и, соответственно, самым старым.
В непосредственной близости от него находится остановка вапоретто.

… Тот же самый диковинный мост, / Что внизу на воде отразился, — образ, заимствованный у Джанни Родари (см. стих. «Венеция» —  «Любуется мост Риальто Своим отраженьем в лагуне»).

… Полчаса и мы вновь в Саббиони, — Пунта Саббиони — причал для водного сообщения с главным центром Венеции: площадью Святого Марка. Расположен в примерно в 23 км от Лидо ди Езоло.