Стамбульские арабески

На свете есть города-музеи под открытым небом, вроде Рима, есть города-вечный праздник, вроде Праги. А Стамбул - это восточный базар, в прямом и переносном смысле. Шумный, пыльный, колоритный.

Когда из размеренного и выдраенного до блеска Минска я только приземлился в Стамбуле и вынырнул после изматывающего путешествия, как дайвер, у которого закончился кислород, возле своего отеля в районе Кумкапы, что на карте и фото выглядели весьма выгодно, я искренне и неподдельно пришел в священный ужас.

(Здесь надо заметить, что район Кумкапы, хотя и расположен в самом историческом сердце города и находится в километре-двух от всех главных достопримечательностей, на самом деле самый что ни на есть громадный торговый район, место обитания простых рабочих людей, торговцев одеждой и всем на свете, со швейными цехами и бесконечными, через каждый десять метров лавками с баклавой, донером и прочими кебабами).

"Это что за новый Вавилон и Броуновское движение?!" - выстрелило мне в голову.

Эффект был  колоссальный: из ледяной проруби да в кипяток.

Меня ещё угораздило пойти на первую ознакомительную прогулку в самый час-пик, да не в сторону достопримечательностей вроде Султанахмет и разных мечетей, а в противоположную, самую что ни на есть "рабоче-дехканскую", где обычные турецкие граждане и мигранты бегут, сверкая пятками, по домам и по оставшимся делам, так как дела у них, как я потом убедился, до поздней ночи - на широких турецких диванах они, как мы не бездельничают.

Разбитые тротуары, на них, во все стороны, не взирая на светофоры и плотный, сигналящий без умолку трафик, толпы местного люда, среди которых и чернявые потомки янычар, и совсем иссиня-смоленистые выходцы из экваториальной Африки, и славные сыны и дочери берберов из Магриба в длинных туниках и редкие брызги белой кожи по всей спешащей толпе, вроде меня - в центре Стамбула, в пятницу около 18 часов по местному времени, смешалось все, и "люди, и кони".

Впечатление было почти сногсшибательным. Большой турецкий потоп из людей действительно чуть не снёс меня с ног, по неопытности решившего идти против течения.

Я с перепугу купил себе зачем-то дорогущих жареных каштанов, по вкусу печеную картошку только раз в двадцать дороже, заглянул в какую-то местную мечеть, где, в основном лица североафриканской наружности без дела сидели кругом во дворе и без улыбки наблюдали, как какой-то белый пытается войти в их священный храм, не сняв обуви и не омыв своих грязных ног под местными очищающими родниками.

Глотнув местного кислорода вперемешку с пылью неокрепшей грудью, и с лёгким головокружением, я поспешил обратно, боясь заблудиться в этом водовороте людей и впечатлений, так как мой компас в виде мобильного интернета сломался ещё в аэропорту.

... Вообще, здесь надо заметить, в чем я убеждался и впоследствии, потомки гордых османов в торговых кварталах, работают "во все лопатки и пятки", с раннего утра и до поздней ночи, без выходных.

Одни, как и сто лет тому, тягают на своем горбу современную арбу-тачку, с различными грузами размером со слона, находясь на низшей ступени местного социума, другие шьют местные Гуччи и Армани в пыльных цехах по двенадцать часов, третьи прикованы, как Сизиф к камню к своим почти круглосуточным лавкам и магазинчикам - мечте местного простолюдина иметь свой бизнес и не иметь свободного времени, вся их жизнь протекает там же.

Все это очень колоритно, навевает мысли, одновременно мучительно и поучительно...

На обратном пути, рядом с гостиницей, я обнаружил чудесную "столовку" с широкими витринами до земли для лучшего слюноотделение у прохожих, перекусил там с голодухи набранными супом из чечевицы с мятой, рисом с нутом, куриным кебабом с картофелем, каймаком и салатом из помидоров и огурцов, отьелся за все двое суток голодухи в пути, и внезапно захотев спать, отбыл к себе в номера.