вкус гранатовых зёрен

на олимпе тесно — красавцы, богини, боги,
кто не болен явно, тайной немощью одержим,
равнобедренны, праведны, длинноноги,
никаких нагрузок — типичный для них режим.
олимпийцы привычны к высокой кухне
с ароматом лести,
с примесью трав изощрённой лжи.
тошнота от фруктов?
но мир не рухнет,
в живописных руинах полмира давно лежит.

а вот этот парень костляв, словно ворон чёрен,
исподлобья хмуро на всех глядит,
рассыпает горсть гранатовых алых зёрен,
звать аид, и зовёт за собой в аид.
вечные сумерки — тени бесплотным фоном,
беспилотник харон имитирует лёт шмеля,
контролируя время, торопится персефона,
за дверями хумгата
три головы любимого пса скулят.

выйдешь наверх среди высоких колосьев,
птицы щебечут, время паузы истекло,
сколько сомнений бы ни было, все отбросив,
мир зазеркалья безмолвен, как бабочка под стеклом.
плеск воды, домишко на ржавых сваях,
почернело светило, расплавилось, как винил,
расползлось тягучей слюной насвая,
мать шептала — милая,
не вини себя, не вини...

наполнялись сны свинцовой тяжестью,
тёмной влагой,
персефона смотрела на горы в пастбищах облаков,
отводила глаза и знала, что в землю лягут
все, кто смертны.

спросите, а ей-то самой легко?

отчего ложится в поле с полынно-медовым вкусом,
разведя лопатки, будто бы два крыла,
скулы острые, рот сухой до крови почти искусан,
сердце выгорело дотла.
на земле опостылело, многое раздражает,
надоело до чёртиков, радует дым костра,
время сбора плодов граната, обильные урожаи,
и тоска по мужу звериная,
смертная
так остра.

28 апреля 2025