Времена года. Лето

                Лето - мостик между осенью и весной...

Разметав седые кудри,
Кружат в небе туч сомненья,
И разбрасывают пудру
Моросящих откровений.

Мне заглядывая в душу,
Август рвёт её на части,
Слёзы яблоками сушит,
Предлагая лета счастье.

Наложив на просинь вето,
Яблонь слёзы наземь сбросив,
Убаюкал август лето
И с дождём подался в осень.

            * * *

Август на исходе. Уж поблёкли травы
На лугах, чьи росы холодны утрами,
И умолкли птахи дивные в дубравах,
Лишь шмели сонеты вьют над клеверами.
 
Ветер листья гонит по пустой аллее -
Тополя и клёны обронили злато,
А в закатном небе, с кем душою всею,
Журавлиный ключик – за весну расплата.

Грусть-тревога гложет, ведь за кровью алой
Элегантных гроздьев под окном рябины –
На осинах голых хор сварливых галок,
А потом и вьюга в сгорбленную спину.

            * * *

Лето ушло, на прощанье оставив,
Мне за окном клён младой в янтаре,
Да от огней полуночных избавил,
Кем-то разбитый, фонарь во дворе.

Август промчался, что ветер по скалам,
Яблоки за ночь с дерев оборвав,
Прожил я много на свете, казалось,
Только теперь вот к летам воспылал.

Многое мимо очей пролетело:
Рощиц зелёных, цветов полевых,
Радостей шумных просило ведь тело,
Что ему было до дней роковых.

Думал во сне лишь о сладком покое,
Что завершался румяной зарёй,
Далее небо весь день голубое,
С облаком чёрно-лиловым порой.

Ныне всё чаще кровавые краски
Старого сада и белых снегов,
В вихрях кудрявых прочитанной сказки,
Нажил где кучу друзей да врагов.


            * * *

Последний месяц лета, значит, осень рядом,
Дыхание её неровное повсюду,
То яблок с веток тучных Благо божье градом,
То дождь с утра грибной с небесного сосуда.

Да, август - грань, черта меж сотканным рассветом,
Ковра из листьев павших ясеня и клёна,
И той златой в стихах поэтами воспетой,
Да мною, старцем, сединою убелённым.

Луна, серпом последний раз взмахнёт кровавым,
Не ради ереси какой, иль ратной славы,
Уронит наземь первым холодом порей,

Пред этим струйкой тонкой, речку ублажая,
Чтоб виден путь был, пусть и к временному раю,
Для улетающих в чужбину журавлей.


            * * *

Где мы недавно лишь с тобой,
Средь ив заснеженных и елей,
Лобзались, нежились и млели,
Уж в цвет оделся зверобой.

И лепестковая пурга,
Давно ль январь сладкоголосый
В твои вплетал метели косы,
Метёт уж ныне по логам.

И май уж, Господи, прости,
Меня за то, что не заметил,
Тебя средь всяких бабских сплетен,
Успел до лета дорасти.

А там и Троица, и Спас,
И за нетление награда -
Лозина с гроздью винограда
И пламень бархатцев, и астр.

И вновь зима, и вновь гурьбой
Сквозь мглу в весну, в густые ели,
Туда, назло где всем метелям,
Мы снова встретимся с тобой.

            * * *

Похолодало, и с мороженым киоск
Для лета стал почти таким же атрибутом,
Как вспышка молнии средь темени для плута:
И куш-то рядом, но вот взять мешает пёс.

Рычит так злобно и кусает за бока,
И всё пытается за глотку ухватиться…
Уж скоро осень и на юг потянут птицы,
А там и снег падёт на усталь городка.

Пока же только хлад начала сентября
Прикрыл киоск с утра с мороженым и соком,
И первой изморозью брызнув на осоку,
Повис на облаке серёжкой воронья.

И спелым яблоком без лиственных оков…
Сорвать бы мне сейчас его благую сладость,
Да в явь весны, зарницам глаз твоим на радость,
Увы, ты - сон, а сладость очень высоко.

И пальцы стынут на руках, ни дать – ни взять,
Я август тот, чей окрик действенный по дланям,
Пургой дождей и смерчем мглы отбарабанив,
Ушёл в себя, чтоб снова явь не потерять.

            * * *

Погружаясь в июнь, не покинув безвременья зим,
Я ползу в сентябри, воскресенья вином причащаясь,
И в безвременье том каждый раз, словно к Зрителю мим,
Пусть во сне лишь, к тебе, о, Весна, без конца, возвращаюсь.

В хлад ладошек твоих, в синеву опечаленных глаз,
Где когда-то тонул, проклиная бесплотную нежить,
Нет, не зорек твоих, вслед мне с горечью брошенных фраз,
И пытался найти за грехи покаяния вежи.

И девчонку из снов с изумрудной росой на устах,
Как я их целовал в том далёком и сладостном  лете!..
И безволие рук, и синиц щебетанье в кустах,
И журчанье ручья, и туман над рекой на рассвете.

Не нашёл, как всегда, да и стоило ль, коль уж давно,
Листопад позади и полшага всего до омеги,
А девчушки косу, как и неги хмельное вино,
Превратила зима в серовато-мохнатые снеги.

            * * *

Июль. Родилась внучка у меня,
И в радость, нет ведь в мире слаще вести,
Узнать о вновь явившейся невесте,
Тем боле в свете радостного дня.

Припасть к груди, чтоб с солнечным лучом,
Когда луна, всегда крикливы дети,
Иль свет не тот, иль то, что звёзды светят,
Но вечный спор с дежурящим врачом.

Мала, мол, грудь, в ней мало молока,
Не тем бочком к ребёнку прислонилась,
Так нет, хотя бы молча извинилась,
Ушла к себе на острых каблуках.

Дела млады, не знать ли мне теперь,
Но вот июль по-прежнему тревожит,
То по ночам рябые корчит рожи,
То по утрам стучит старухой в дверь.

Вот и живу - на всю округу пир,
Но вот душа, как прежде, не на месте,
Как будто я явившейся невесте,
Мешаю зрить в загадочный свой мир.

            * * *

Август - месяц белого налива,
Сам под весом падает с ветвей
И в куски, коль надвое - счастливо,
Нет же – кашей с чуба до бровей.

И ведь коль под деревом - не скрыться,
Белый шар найдёт тебя везде,
Вот и сок уж патокой струится,
Комариным царством загудев.

Но а там - пчелиные разливы:
Знают ведь, где лакомства пиры,
Август - месяц белого налива...
Доживу ль до яблочной поры?..

            * * *

Медовый Спас, а там и Яблочный... Меня,
Отчизна-Мать, прими, как есть - бродягой нищим,
Богатство чьё тропа крута да пепелище,
Ни зла-добра, в них суть!.. ни козней, не чиня.

Не можешь коль, то хоть тропу не закрывай
Туманной мглой, когда и ночь, и в небе тучи,
В душе когда январь давно - не май певучий,
О, кроткий дух мой, жгучих ласк не возжелай!

Они - печаль, но после, в будущих веках,
Когда тебя снесут со мною на руках
За тополя, за ширь глубокого оврага.

А ласки те уйдут к другим, тебе чужим,
Их огнь для нас с тобой, увы, непостижим,
Как и Добро - долги немыслимые Блага.

            * * *

Медовый Спас, и снова осень золотая
Полынной мглой у покосившегося тына,
Прорехи в нём с паучьей челядью латает,
Как сеть рыбак, асимметричной паутиной.

И саван шьёт, ведь в землю скоро, значит надо,
И важно то, что без презрительной корысти,
Сиделкой быть у умирающего сада,
Из хладных рос и осыпающихся листьев.

Гляжу я в синь, быть может там, за облаками,
Меж тусклых звёзд гипотетических вселенных,
Найду тебя с посеребрёнными висками,
Пусть век спустя, и забытьём благословенна.

Войдём мы в Спас медовый в сад, пылая жаром,
На вал присядем золотой, багрово-алый...
Досталась нам пора любви почти что даром,
Так посвятим её с тобой листве опалой!

            * * *

В черный бархат одеты столы,
По углам поминальные свечи,
А поодаль - согбенные плечи,
В мизансцене успения мглы.

И ванильной мезги аромат
Вперемешку со звонами яблок,
Да запевший в безмолвии зяблик,
Что впорхнул в мизансцену как  брат.

Где Медового Спаса был край,
Обозначился Яблочный в сколе
Жития и Забвения поля,
Где, в забвении Вечность - не Рай.

            * * *

Вёсен шальных и осеннего мрака сгустков,
Столько за ночь уж слетело с мохнатых веток,
Мне и не счесть, да и нужно ль, коль ныне пусто,
Ты ведь ушла!.. в переулках Христова лета.

Яблочный Спас и Успение - осень скоро,
Вот бы успеть до снегов на бескрайнем поле
Теми, кто мне и любим, и безмерно дорог,
Знаю, они далеко, надышаться вволю.

Грустно душе, шелестят за окошком ивы,
Ветер гудит и собою шатает шторы…
Страсти, увы, не твоей я листаю чтиво,
Ты не со мной, а ведь зря! улетаешь в горы!..

Яблок шары предо мною, как жизни чьи-то,
Вот бы сюда с сентябрём золотым Пиита!..

            * * *

Дымок густой над Улалой,
Дымок густой над Улалушкой...
Лишь пустота в моей избушке,
Как и простор, всегда со мной.

Будь осень то с листвой златой,
Иль ветра звон в цветущем мае,
Но лишь теперь я понимаю,
То, было что - за суетой

Души моей, не спит что в час,
Когда звенит апрель капелью,
Иль пахнет августовской прелью
В моём саду Медовый Спас.

Осталось мне дожить до мглы,
Чьи кудри буйны, но...белы.

            * * *

От пчелиных роёв над душистым кустом бересклета,
Уж и цвет облетел, не успев насладиться свободой!..
Я узнал, что июнь это только лишь мостик от лета
Через Яблочный Спас к бирюзе золотой небосвода.

И к дождям затяжным, и к унылым ключам журавлиным,
А меж ними к тебе, о, Великий Огонь Листопада,
Где давно уж в крови над рекой каменистой калина,
И трава полегла от росы и осеннего хлада.

А потом и к зиме с её лютой и ветреной стужей,
К полынье ледяной по косматым от вьюги сугробам,
Да в пророческих снах, топоча по просёлочным лужам,
Мимо окон её к своему иль господнему гробу.

Но пока ещё жив и до мрака… бессчётные годы,
А малиновый звон колокольчиков будет лишь только…
Мне бы длани её, да чтоб вместе в бурливую воду,
А потом уж и чай, и не раз, с апельсиновой долькой.

            * * *

Август лето склонив к закату,
Серый сумрак на землю сбросил,
Где в рябинах был май когда-то,
Рыжей гроздью крадётся осень.

Чтоб еще подождав немного,
Заалеть росяным рубином…
Попрошу я, молясь, у Бога,
Чтоб продлил он весну рябинам.

Чтоб на ветках листочки-пальцы
От ветров ледяных не стыли,
Попрошу у заката пяльцев,
И холстину из белых лилий.

И всё это медовой сластью
Всех ушедших давно уж Спасов…
Мне бы неги чуть-чуть для страсти
Да чтоб с розами вверх терраса.

Вот тогда бы я соком алым
Той рябины, что рвали вместе,
Напоил бы и ночь, и каллы,
И на шее нательный крестик.

И тебя, о, моя Мадонна,
Чьи ланиты бледны и вялы,
Под шлепки и глухие стоны,
Знать, ты с кем-то, пустого зала…

Бог услышал мою молитву.
Бросив в лето цветного мела,
Рядом с рыжей он гроздью выткал
Нитью мая цветочек белый.

            * * *

Сад заполнил запах яблочный,
Он, уставший от дождей,
Был задумчив и загадочен,
Словно ждал к себе гостей.

А в небесной сини окриком
Вновь откликнулась гроза,
На меня дождливым облаком
Смотрит пристально в глаза.

Как кораблики по озеру,
Как за радостью беда,
Бледно-розовым молозивом
Надвигалась туч гряда.

Эти грозные кораблики
Громыхнули в синеве,
И антоновские яблоки
Покатились по траве.

            * * *

От цепких глаз людей планеты сей
Спасало лето нас, влюблённых в осень,
Где каждый год был лют и високосен,
И лет минувших злее и подлей.

Но в том и смак, не жизнь - сплошной раздор:
Речушки, реки, рощи, перелески,
Чтоб быть нам здесь, причины были вески -
Из Ада в Рай просторный коридор.

Не за добром стремились чрез него,
А испытать любовь свою на прочность,
И обменять грехи на непорочность
В хоромах дивных Бога самого.

И ведь срослось, в сей час осознаём,
Что мы с тобой и любим, и живём.

            * * *

Солнце уныло-безликое,
Тучи безрадостно-хмурые,
Утро воинственно-дикое,
Вербы устало-понурые.

В двери - цинично-холодные
Ветра с реки дуновения,
Неба смущенья погодные,
Думки безумного гения.

Окна приземистой хижины
Плотно задёрнуты шторами,
Ставки на счастия снижены -
Дева младая с укорами.

Знаю причину: не холодность,
Лето ведь ныне, не ярости -
В прошлом цветущая молодость,
Приступ бессилья у старости.

            * * *

Вот и лето пришло в край Блаженства и Сна,
Где роса на траве, словно горсть перламутров,
А на своде небес Первозданного Утра
В окружении туч золотая луна.

Где вдали за леском горизонта черта
Разделяет на части неравные Время,
Шаг навстречу - заря, чуть помедлил - лишь темень,
И калитка к рассвету опять заперта.

Где в прибрежных кустах говорливой реки
Так щебечет сейчас соловей, а рябина,
Дланью трепетной с шейки своей лебединой
Мне роняет пушок лепестков на виски.

Здесь мне дышится так, как доселе нигде,
Будто пью не рассвет, а вино молодое,
Он так пахнет тобой и немножечко зноем,
Что с туманом плывет за луной по воде.

            * * *

Думал, что путь в никуда,
Выполз из гибельной бездны,
Грустный, хромой, бессловесный-
Не ожидал никогда.

Главное, зрю синеву,
В коей мне видятся тучи,
И неприступные кручи,
Раз Там решили - живу!

Радуюсь тёплому дню,
Людям, идущим что мимо,
В парке забавного мима,
Всё это я сохраню.

Жизнь - она краше всего,
Нет величавей на свете...
Думы о будущем лете,
Может и встречу его.

            * * *

Старые ивы ветвями в воде,
Пьют долгожданное лето,
Томно лежать мне в траве-лебеде,
Солнцем июньским согретым.

Ветер ленивый застрял в волосах,
Тишь несусветная рядом,
Пристальный взор устремил в небеса -
Что ещё молодцу надо!

            * * *

Лежу в траве под сонною берёзой,
Вокруг светло, а здесь густая тень
В моей главе больной рождает грёзы:
Пойти бы в степь, но шевелиться лень.

Прохладно здесь, как осенью у речки,
А шаг ступи - жара, что свет не мил,
Приду домой, за тень поставлю свечку,
Ведь уж совсем себя похоронил.
 
Пошел в луга ещё по ранней зорьке,
Зачем пошёл - спроси меня теперь,
Видать, душе моей вдруг стало горько -
И я за ней в распахнутую дверь.
 
Теперь вот здесь кукуем до заката,
Пока сей день не справится с жарой,
А лета жар безоблачный когда-то,
Моею был любимейшей порой.

            * * *

Как же быстро лето улетело вдаль,
В сердце огнь потух уж, на душе печаль,
Милую не вижу третий день подряд,
Ты не жди напрасно - люди говорят.
 
Ведь она, как ветер - только и видать,
Посему, болезный, нечего страдать,
Даже наша роща, сбросив свой наряд,
Дождь холодный с ветром хают и бранят.

Ведь недавно только золото с ветвей,
Сыпалось под ноги девоньке моей,
А теперь у тына целый день стою,
Сам с собой о ней же тихо говорю.

Постучать в ворота, сразу злобный пёс,
До любви великой, значит, не дорос,
Видимо, надежда и любовь моя,
Упорхнули птахой в тёплые края.

            * * *

Тишь вокруг такая, что и стуки
Там, где рёбер сдвиг, внутри меня,
Слышат даже жилистые руки,
Стуки те, вполголоса кляня.

Сердце, ночь, любовь, начало лета,
Где-то в кроне вяза стонет сыч,
Звёзд на небе столь и столько света,
Что то небо хочется подстричь.

И собрать потом всё звёзды в колос,
И к губам любимой поднести,
И в ответ её услышать голос:
-Как же сладко, Господи, прости!

И склонить главу свою седую,
Пред красой нетронутой её
Глазок в пол-лица и поцелуя…
Жаль лишь, что всё это - не моё!

            * * *

Пью забродивший морошковый сок у камина,
Ночь за окошком и дождь уж какую неделю,
Пахнет тобой, и так тонко, весной мандарина,
Кою с тобой мы, увы, по весне не доели.

А лишь чуть-чуть, надломив затвердевшую корку,
И откусив сбоку чуть от её колорита,
Каждый, как есть, по своим разбежались каморкам,
Да со своей лишь в душе тишиной недопитой.

А ведь тот сок, что уж бродит, из ягод болотных…
Надо же, вместе ведь в вёдра, да изредка, в губы,
Мы собирали во мхах да во травах холодных,
Сладкую морось и кислой проталины убыль.

Лунный закат и сребристые хладные росы
Звёздным песком, с обречённым на зарево летом…
Что же теперь… только память, да куча вопросов,
Кои, увы, по моей ли вине, без ответов.

Вот бы сейчас той морошки с кислинкой с болота,
Кое не здесь уж, а где-то за маревом века,
В осени той, где рябинок моих позолота,
Кровью стекла отбурлившей во Времени Реку.

И разошлась, как туман, по не дышащим венам
Рваных ветров, отшумевшего дождиком лета…
Пахнет тобой и с ромашкою клеверным сеном,
Знать бы ещё, что не мгла, а преддверье рассвета.

            * * *

Не греет солнце, как в июле,
Луна в тумане по ночам,
Цикады только лишь в загуле,
Сомкнуться не дают очам.

А выйдешь ночью на дорогу,
Вокруг сплошная темнота,
С туч только месяца два рога,
Как два шелковых лоскута.

Да вдалеке, за тёмным лесом,
Зарницы огнь и грома гул,
Как будто там пируют бесы,
Иль ветер с севера подул.

            * * *

Тополей серебристых гряда,
Где меж веток медовый елей,
Хоть в ладошки возьми да налей,
И тропинка меж трав у пруда.

По ночи я бреду по росе,
Что успела на травы упасть,
А вокруг мошкары меня - страсть,
Будто с луга слетелися все.

Лунный свет, сладкий запах хвои,
Ни огня в деревушке моей,
Только где-то в кустах соловей,
Распевает рулады свои.

Торопился я к нашим кустам,
Что склонились кудрями к пруду,
Всё в надежде, что ты уже там,
Хоть и знаю - напрасно иду.

Но увидев тебя только раз,
Позабыть я уже не могу,
Ни твоих, ночка тёмная, глаз,
Ни свидания в нашем стогу.

Значит снова я завтра приду,
И тебя не увидев, спою,
Как в кустах соловей соловью,
Я руладу тебе и пруду.

            * * *

Так бывает, рвёшься сквозь пучину
Неизвестных лиц тебе и рук,
Бледнолица, скромная дивчина,
Прикоснулась краем платья вдруг.

И уже не хочется идти мне,
В свой уют семейно-бытовой,
Где угли потушены в камине,
И побыть единый раз собой.

Взять за руки девушку, чьё платье,
Впереди меня на полвершка,
И как чудо дивное обнять мне,
И щекой притронуться слегка.

Запах губ - жасминовое лето,
Щёчек цвет – пшеничное жнивьё
Не приняв нейтрального ответа,
Я унёс бы в прошлое её.

Миражи всё, прожитые годы,
Не стереть с лица и головы…
Лишь писать осталось девам оды,
Да стихи о травах луговых.
 
Что же думать, как бы сладко нежил
Тот покой и вечный гул томил,
Если б только никогда я не жил,
Никогда не пел и не любил.

            * * *

Во снах своих в который раз,
По тропке детства мчусь я к ставу,
Где у брегов его отава,
Что тот укатанный палас.

Где клён разлапистый о грань
Алмазной бездны неба трётся,
Где в водах стылых, как в колодце,
Видна луны сребристой длань.

Где пухом белым рогозы,
С ветвей к земле свисает лето,
Где так ещё светлы рассветы,
И так далёко до грозы.

Где пчёл еще на череде,
Как в небе звёзд, не счесть, а тина
Еще в цветах аквамарина
И манит блёстками к воде.

Где я, еще совсем юнец,
Уткнувшись взглядом в рябь на ставе,
Её открытыми устами,
Глотал Сок Жизни, как птенец.

            * * *

Дремлет летний мой сад, не шумят в нём листвой дерева
И пчелой не жужжат костерки распустившихся цинний,
Только яблок шары, да под утро явившийся иней
Под ногами хрустят, словно зёрнышки ржи в жерновах.

Пробегусь по траве там, где грань между явью и сном,
Там, где зорькой к земле уж прибиты волокна крапивы,
И так пахнет росой и ячменным с прополисом пивом,
Привкус, чей на устах в измерение ныне ином.

Не во Времени, нет!.. разве можно прийти на погост,
Не измерив с конца и до альфы желание быть там,
Пусть не первой, но всё ж буквой гласной в Его алфавите,
Очертание чьё не увидеть, не выплакав слёз.

А в Пространстве, где Сад в Бытие обряжает века,
А потом окропив их дождями и утренним хладом,
Зажигает свечу в сентябре своего листопада,
Чтобы вновь по весне обрядить их в цветные шелка.


              Украина, Белоруссия, Алтай  1973-2025