Письмо из прошлого 2

За окном вагона снег, покрывающий землю, блестел на солнце, как будто мир вокруг него был создан из стеклянных осколков. В голове у него крутились мысли о предстоящей вахте на севере, о том, как снова придется погрузиться в рутину и забыть о настоящем. Но в этот раз его мысли были заняты совершенно другим.
— Ты что-то задумался, Ден? — прервал его мысли голос друга, сидящего, напротив.
Алексей, его товарищ по работе, всегда был рядом, когда Денису нужно было поговорить. Они знакомы с тех пор, как Денис начал работать на вахте. Алексей был тем, кто всегда поддерживал его и помогал справляться с трудностями.
— Да, вот письмо получил — сказал Денис, не отрывая взгляда от окна. — От матери Насти. Она написала, что у меня есть сын.
— Сын? — удивился Алексей. — Ты серьезно? Это же... Это же круто!
— Круто? — Денис усмехнулся. — Я даже не знаю, как на это реагировать. Я не видел Настю восемь лет, а теперь... теперь у меня есть ребенок.
Алексей задумался, опершись на руку. — Ты собираешься что-то делать?
— Не знаю. Я не могу просто так взять и уехать к ней. Я не знаю, как она отреагирует. Какой я отец, если не был рядом все эти годы?
— Но ты же можешь это исправить — сказал Алексей. — Может, это шанс для тебя. Шанс начать все сначала.
Денис покачал головой. — Я не уверен, что она меня примет. Я был дураком, когда оставил её. И теперь, когда у неё есть сын, возможно, она не захочет меня видеть.
Внутри него разгорелись сомнения. Он вспомнил, как в тот день, когда они расстались, Настя стояла перед ним, слезы катились по её щекам. Она не хотела верить в то, что произошло. Регина сделала свое дело, и Денис стал жертвой обстоятельств.
— Ден, ты должен поговорить с ней, — настаивал Алексей. — Это твой сын. Ты не можешь просто так уйти от этого. Может, он ждет тебя.
Денис закрыл глаза, представляя, как мог бы выглядеть его сын. Какой он? На кого похож? Он вспомнил, как любил Настю, как мечтал о том, чтобы у них когда-нибудь была семья. Но теперь, когда это стало реальностью, он не знал, как с этим справиться.
— Я не знаю, как начать, — признался он. — Что я скажу ей? Как объясню, что не был рядом?
— Начни с правды — сказал Алексей. — Скажи, что ты сожалеешь. Это самое главное.
Поезд продолжал мчаться вперед, и Денис, наконец, почувствовал, как внутри него что-то изменилось. Он понимал, что не может убежать от своего прошлого. Он должен встретиться с ним лицом к лицу. Возможно, это будет трудно, но он не может позволить страху управлять его жизнью.
— Ты, прав — сказал он, решив, что после вахты он обязательно свяжется с Настей. — Я должен попробовать.

***
Из лабиринтов памяти возникали яркие картинки событий, как он думал давно забытых им…
Комната была наполовину затемнена. Тусклый свет лампы под абажуром, мягкая музыка из динамика телефона, пахло вином и чем-то сладким — ароматом духов, которые всегда выбирала Регина. Они остались после вечеринки, когда все уже разошлись. Остались "просто поговорить", "просто посидеть".
— Ты всегда был другим, — прошептала Регина, подходя ближе, с бокалом в руке. Её голос был тихим, почти интимным. — Не таким, как все. На тебя даже смотреть страшно было — потому что сразу тонешь.
Денис усмехнулся, но взгляд его был мутным — то ли от вина, то ли от того, как близко она стояла.
Всё началось, как тёплая волна, едва касающаяся щиколоток — неопасная, обволакивающая. Регинин голос звучал, как приглушённый джаз в полутьме, пробираясь под кожу и растворяясь где-то в груди. Она не прикасалась — сначала — только смотрела, но в этом взгляде было что-то гипнотическое, как у кошки, следящей за своей добычей, уверенной, что та всё равно не убежит.
— Рег, хватит… — начал он, но она уже села рядом, почти вплотную. Её нога коснулась его бедра, её рука скользнула по его плечу. Он замер.
— Почему она? — прошептала она ему в ухо, чуть касаясь губами. — Чем я хуже, Денис? Я всё это время рядом… смотрю на тебя, хочу тебя, люблю тебя… А, ты будто слепой.
Он не ответил. Алкоголь вязко стягивал мысли. Сердце билось глухо. Она была близко, теплая, желанная. А в голове — пустота и странная дрожь в груди.
Когда её пальцы скользнули по его шее, всё внутри него будто заискрилось. Он не думал — он позволял. Позволял себе забыться, раствориться в ощущениях, в её дыхании, которое касалось щеки, как тёплый туман. Она говорила что-то о любви, о боли, о том, как долго ждала. Слова были, как сироп — густые, липкие, сладкие до дурноты.
Регина подняла глаза, обвила его за шею. Их губы встретились. Сначала — мягко, несмело, потом всё смелее. Она шептала сквозь поцелуи, срываясь:
— Я так долго… так долго тебя ждала…
На миг он даже забыл, кто он. Были только они. Только этот миг. Только её руки, её губы, её тень на стене, похожая на пламя.
Губы были мягкие, настойчивые — как огонь, обжигали, но не отталкивали. Она была рядом, вся — тепло и желание, как пламя свечи, к которому он тянулся, зная, что обожжётся. Каждое движение было продуманным, чувственным, как у танцовщицы в последнем медленном танце. Он чувствовал, как между ними натягивается тонкая нить, дрожащая от напряжения, готовая лопнуть, но он уже не мог её отпустить.
Это было как падение во сне — сначала медленное, будто летишь, потом — резко, глубоко, в темноту, в жар. Границы стирались, реальность отступала. Всё превращалось в ощущения: её кожа, её запах, её дыхание, его собственное тело, предавшее разум.
Но даже тогда, в самом сердце этой лихорадки, где-то в глубине осталась маленькая холодная искра — напоминание о том, кого он предаёт в этот момент. Она затаилась. И ждала.
И в этот момент — щелчок дверной ручки. Слабый скрип. Хлопок.

Продолжение следует...