Фэнтези Глава 1 Песок и шрамы Страница 3

Глава 1: «Песок и шрамы»Страница 3/10

Чайная «Северный Феникс» на Васильевском острове утопала в зимней дымке. Город за окном скрывался под густым снегопадом, превращаясь в волшебную сказку. Свет масляных ламп пробивался сквозь стёкла, расчерчивая оконные рамы замысловатыми узорами. Внутри царил уют: аромат клюквенного чая, свежих пирогов и дымок берёзовых поленьев, трещавших в печи.

Мария, дочь хозяина, ловко расставляла на столах медовые пряники в форме кораблей — дань морским подвигам отца. Её руки, нежные и умелые, двигались уверенно и быстро.

Иван Петрович, бородатый великан с глазами цвета Балтийского моря, восседал за стойкой, попыхивая трубкой. Его  голос басом звучал тепло и успокаивающе:

— В Японии, братцы, чай готовят с церемонией, и разговор ведётся тихо-тихо…

— Дед, не пудри мозги! — усмехнулись трое моряков, расположившихся в углу. — Ты ж и за пределы Петербурга не выбираешься!

— Выбираюсь, — спокойно ответил Иван Петрович, доставая из-под прилавка резной веер с японскими иероглифами. — Японская актриса Суми подарила, когда спас её от якудза.

Диего сидел у окна, кутаясь в потёртую шинель. Его пальцы дрожали, обжигаясь о чашку с облепиховым чаем. Сквозь замёрзшие стёкла виднелись сани, запряжённые лохматыми лошадьми, и прохожие, спешащие по своим делам. В голове — пустота. Лишь обрывки: бронзовый диск, чей-то крик, горькие слёзы…

— Эй, краля! — моряк с татуировкой якоря на шее хлопнул ладонью по столу. — Неси рому, а то чай твой — хуже воды из лужи!

Мария подошла, подбородок гордо вздёрнут.

— У нас чайная, не кабак.

— Ну-ка, девка, не капризничай! — Моряк, худощавый и верткий, резко схватил её за руку. — Сядь, расскажу, как моряки в шторм спасаются!

Диего вскочил из-за стола. В глазах, тёмных как маслины, вспыхнула ярость.

— ;Su;ltenla, bestia! («Отпустите её, чудовище!») — крик вырвался из груди прежде, чем он успел подумать.

Тишина… Даже Иван Петрович замер, выпустив кольцо дыма.

Моряк медленно разжал пальцы.

— Ты чё, гад испанский, сюда прёшься?

Резкий удар в солнечное сплетение. Диего согнулся пополам, воздух с хрипом вырвался наружу. Второй удар — в плечо и в голову. Он покачнулся, чувствуя, как почва уходит из-под ног.

— Санчо, глянь-ка, что у него в карманах! — крикнул худощавый моряк, протягивая руку к Диего.

Санчо, коренастый и приземистый, мгновенно обшарил карманы и выхватил бронзовый диск из кармана.

— Глянь-ка, ребятишки, у испанца сокровище! — хрипло засмеялся он.

— ;D;nde… est; el disco? («Где… диск?») — прохрипел Диего.

Сознание Диего поплыло. Последнее, что он услышал, — крик Марии:

— Папа, они его убьют!

Нахлынули картинки и воспоминания в спутанном сознании Диего:

Темнота. Запах лаванды и крови. Двенадцатилетний Диего прижимает к груди пятилетнюю Кармен, чьё дыхание прерывается рыданиями. За дверью — тяжёлые шаги, звон разбитой бутылки.

— ;Silencio, peque;a! («Тише, малышка!») — шепчет он, зажимая ей рот ладонью.

Дверь распахивается. Отчим, с лицом, искажённым яростью, шатается на пороге. В руке — ремень с железной пряжкой.

— ;D;nde est; tu puta madre? («Где твоя шлюха-мать?») — рычит он, и Кармен вжимается в стену.

Диего бросается вперёд, хватает нож с кухонного стола. Лезвие дрожит в его руке.

— ;Al;jate de ella! («Отойди от неё!»)

Удар ремня рассекает щёку. Боль, острая и жгучая. Но он не отпускает нож. Второй удар — в живот. Третий…

И вдруг — звон разбитого стекла. Мать, худая как тень, врывается в комнату с окровавленными кулаками.

— ;Corre, mi hijo! («Беги, сынок!») — её голос хрипит, как ветер в пустыне.

Она швыряет в отчима бронзовый диск — тот самый, что всегда висел над камином. Металл бьёт его в висок, и мужчина падает.

— Recuerda qui;n eres… («Помни, кто ты…») — шепчет мать, обнимая Диего. Её пальцы дрожат, оставляя кровавые отпечатки на его рубашке.

Пахло лавандой и воском. Диего открыл глаза. Над ним склонилось лицо Марии — бледное, с дрожащей слезой на реснице. Её пальцы, нежные, несмотря на шершавость от работы, промывали рану на его виске настоем лечебных трав.

— ;Qui;n… qui;n soy? («Кто… я?») — прошептал он.

Девушка покачала головой, но прижала к его губам ложку с отваром трав.

— Пей. Это поможет.

Иван Петрович, развалившись в кресле с трубкой, внимательно рассматривал гостя:

— Видать, судьба тебя через полсвета к нам привела. — Он кивнул на окно, за которым метель выла, как голодный зверь. — Ты сейчас как младенец: без памяти, без прошлого. Ни языка не знаешь, ни людей знакомых нет. Куда тебе теперь идти?

Диего долго молчал, чувствуя панику и отчаяние. Голова гудела от усталости, сердце сдавило чувство одиночества. «Где я? Почему здесь? Как мне жить дальше?»

Мария накрыла Диего одеялом, вышитым двуглавыми орлами.

— Gracias… («Спасибо…») — выдавил он, и её щёки порозовели.

— Завтра начнём учить русский язык со слов «хлеб», «спасибо», «чай», — Иван Петрович достал с полки азбуку с пожелтевшими страницами. — А пока спи. Ты теперь наш.

Мария присела на край кровати. Её пальцы невольно коснулись его руки.

— Кто ты? — прошептала она по-русски, зная, что он не поймёт.

Диего закрыл глаза. В памяти всплывали обрывки: песок, крик «Recuerda qui;n eres», блеск бронзы… Но всё тонуло в тепле печи, треске дров и тихом напеве метели.