Марш благородного отщепенца

Я не карлик, хотя и не глыба.
Я шагаю по жизни один
по мурзатых автобусов лыбам,
по наветам фашистских вагин,

голосам беспощадным и чёрным,
по украденным Борькой мирам,
что вовек неизвестны учёным,
по Тартарам и тартарарам.

Я шагаю по ласковым казням,
по просодии ржавого дня,
по геройски оправданной мрази,
что идейно питает меня.

Я шагаю по ветхим изгибам
берегов, сотворённых во сне.
Я пишу и пою за спасибо –
неизвестно, на чьей стороне.

Я шагаю по мёртвым дорогам,
по прозрачным и хрупким стихам,
ублажаемым свято и строго
зрелым, как мандарины, мадам.

Я шагаю неровно, но метко
по годов разрывному лучу.
За ещё не знакомой брюнеткой
я сквозь сумерки быта лечу.

Я шагаю нетвёрдо, но дерзко,
в тон медвежьей болезни в горах
по гербарию славы имперской,
что намерен рассыпаться в прах.

Я шагаю по ржавой морали,
под собой, над собой и во тьме,
безнадёжно обвитый ветрами
заскорузлыми грёз и химер.

Я шагаю по вечным прорехам
ваших схем, построений и фраз,
по следам размозжённого эха,
по мелькающим лезвиям глаз.

Я, козёл отпущения школьный,
по житухе плетусь на ногах
полусогнутых зябко-невольно,
но в суровых стальных сапогах.

То подвижник, то трус, я шагаю
по продрогшим до боли дворам,
ошарашенно век постигая
по украденным Йоськой мирам.

Я шагаю по памяти серой,
по прозрачным и хрупким стихам,
по заре, что над скотством висела.
Знать бы, кто я – хахам или хам!