Пельмени 2 продолжение. Страшилки на ночь

В отделе полуфабрикатов мне попалась на глаза упаковка "Весёлых пельмешат". Самый упитанный из них призывно подмигивал, зазывая на щедрую акцию – две пачки по цене одной. Решив не мелочиться, взял одну. Про запас. Время летит незаметно. Пельмени коротали век в ледяном плену моего холодильника. Словно заботливый родитель, время от времени я открывал морозилку и беседовал с замороженными друзьями. Наступила череда дней тоскливой безысходности: работу потерял, кошелек истончился до неприличия. Холодильник зиял пустотой, лишь одинокая бутылочка просроченного кетчупа сиротливо жалась на боковой полке, с укоризной взирая, на бесцеремонного хозяина квартиры, нарушающего её покой. Пельмешата, наивные, не подозревали о вынесенном им приговоре, когда я, обдумывая способы чудовищной расправы, заглядывал к ним в ледяное убежище. Задуманное действо всё ещё казалось немыслимым кощунством. На душе скребли кошки. Вот только Голод, неумолимый палач, с каждым часом вонзал свои когти всё глубже и глубже в моё чрево. В одну из самых тёмных ночей, когда пельмешки погрузились в глубокий, безмятежный сон, я, словно крадущийся вор, на цыпочках пробрался на кухню. Стараясь не шуметь, наполнил кастрюлю водой, поставил на плиту и зажёг газ. В квартире воцарилась тишина, нарушаемая шипением конфорки, мерным тиканьем часов и учащённым биением моего жестокого сердца. Приоткрыв дверцу морозилки, я на мгновение застыл, созерцая целлофановый домик, в котором, тесно прижавшись друг к другу, спали маленькие, невинные друзья. Жалость и нежность охватили меня, парализовав волю. Из оцепенения вывел громкий хлопок петарды за окном. Раскатистый, будто выстрел, он внезапно разорвал тишину. Оцепенение спало. С какой-то извращённой радостью я схватил пакет и безжалостно высыпал содержимое в бурлящую воду. Кипение прекратилось, пришлось добавить огня. Ярко вспыхнувшее синее пламя, словно предвестник ада, сделало своё чёрное дело. В кастрюле поднялась белая, клокочущая пена. Пельмени закружились в хаотичном танце внутри неё. Мне казалось, что слышу их беззвучные, пронзительные крики и чувствую жуткую боль, от которой на секунду потемнело в глазах. Страх сковал мышцы. Обездвижимый, стоял я рядом с плитой, с каким-то неизведанным прежде чувством наблюдая за мучениями своих любимчиков. Этого показалось недостаточно. Соль, чёрный перец, душистые специи, словно последние штрихи в картине Вельзевула, были брошены мною в кипящий котёл. Затем, словно насмехаясь над страданиями, добавил лавровый лист и луковицу. О, что там началось! Особо настойчивым, отчаянно пытающимся вырваться из кипящего ада, я наносил безжалостные удары деревянной ложкой, заранее приготовленной для этой гнусной цели. Оглушённые пельмешата погружались на дно, я же, с садистским удовольствием, помешивал жуткое варево. Через десять минут всё было кончено. Последний беззвучный крик, растворившись в кухонном угаре. Последнее, что прозвучало из кипящей пучины – это проклятие, видимо адресованное мне как предателю. Пельмени, разбухшие от кипятка, всплыли на поверхность. Кое-где сквозь разорванное тесто проглядывало варёное мясо. В этот момент я понял, что они "готовы", и выключил газ. Просто приступить к поеданию "приятелей" было омерзительно. Душа кровоточила от содеянного. Чтобы хоть немного притупить муки совести, пришлось на голодный желудок "хряпнуть" стакан тёплой водки. Сразу же "отпустило"… После чего, неторопясь выложил пельмени на тарелку, щедро приправил кетчупом и приступил к трапезе.

ПРОДОЛЖЕНИЕ

Насытив утробу, я откинулся на спинку стула, испытывая одновременно облегчение и какое-то странное, липкое чувство вины. В голове всплывали милые мордашки пельмешат.

"Неужели не мог поступить иначе?" - терзала совесть.
 
Конечно "Голод - не тётка", но можно ли оправдать этим предательство?

Вечер тянулся долго и мучительно. Кошмары пельменного геноцида преследовали всю ночь. Снились израненные пельмешата, тянущие ко мне свои маленькие ручки и молящие при этом о пощаде.

Проснувшись в холодном поту на рассвете, я долго не мог прийти в себя.К обеду, достав последние деньги из заначки, отправился в магазин. Купил самые дорогие пельмени, с мраморной говядиной и трюфельным маслом. Дома аккуратно открыл пачку, сварил их по всем правилам, с любовью и уважением. Каждый пельмешек был съеден с благодарностью и покаянием.

С тех пор я стал вегетарианцем. (Шутка).

Просто теперь, покупая пельмени и занимаясь их приготовлением, всегда помню о том, что даже у самой маленькой пельмешки есть право на достойную смерть в кипящей воде.

И таки да, я все еще люблю пельмени.