Не покоримся!

Солдат здесь не было. Лишь женщины и дети,
И несколько ослабших стариков.
Согнали их фашисты на рассвете
И выстроили вдоль немых домов.
В деревне, обожжённой горьким дымом,
И плачем безутешных матерей,
Немецкие каратели вершили
Звериный суд над теми, кто слабей.
Искали  тех, кто помощь партизанам
Оказывал, кто раненых лечил.
И обер-офицер в угаре пьяном
Для устрашения из Люгера палил.
Порывы ветра холодили кровь,
И солнце не хотело просыпаться,
Чтобы не видеть этой пытки адской,
Готово небо было разрыдаться
И тучами сгущалось вновь и вновь.
Мальчишка босоногий и чумазый
Вдруг крикнул прямо  варварам в лицо:
-Вы лучше убирайтесь восвояси!
Не покоримся вам мы ни за что!
Нахмурил бровь фашистский офицер,
За шиворот схватил ребёнка
И по щеке ударил звонко.
-Не покоримся! Никогда! Поверь! -
Кричал мальчишка гордо, неприступно.
От ярости у немца сжались зубы
Глаза от злости кровью налились
И выстрелы сейчас же раздалИсь.
Ребёнок замер, взглядом отрешённым
В последний раз окинул улицу свою.
Упал тихонько, будто бы смущённо,
Ведь мог ещё и постоять в строю...
Мир рухнул, мальчик не дышал.
Но голос раздавался долго:
-Не покоримся! - звонкий крик ребёнка
Мечом победным воздух разрезал!

Минуло целых восемьдесят лет,
Но голос над землёй ещё звучит,
В окопной тьме солдат хранит
И дарит им надежды свет.
-Не покоримся! - слышно над Донецком,
-Не покоримся! - слышит и Луганск!
Святая вера в душах россиян,
Святая правда в голосе том детском!