Прощание с Ёлкой

Итак в стихотворении, посвященном деятельности губителей Орлеанской Девы, перенесенным в наше время в город Гомель (в одной из его публикаций в расширенном понимании)
http://stihi.ru/2015/02/27/10577

рассказывалось как взаимоувязаны жертвоприношение девочки в Брянске (Россия) - http://stihi.ru/2012/05/25/6220
и случившее через несколько лет зеркальное преступление в городе Клермон-Ферран (Франция) (оно тоже где-то у меня описано в перtводе из Le Monde)

не предотвращение повторения сюжета вызывает вопросы к французской полиции, это очевидно

еще любопытнее город, который они выбрали  в побратимы Брянскому событию (потому что у Брянска никогда не было городов побратимов во Франции)

если исходить из предпосылки, что все равно можно восстановить плечо событий (срединную точку на отрезке, соединяющем два города), логично было бы выбрать не польский Острув-Мазовецка, а польский Конин (до СВО побратим самого Брянска)

и тогда во Франции, соответственно, место действия бы сместилось

однако из песни слов не выкинешь - был выбран г. Клермон-Ферран, у которого вообще нет побратимов в России, зато есть в пресловутом Гомеле, то есть Гомель и является побратимом второй точки этих сочетанных жертвоприношений

На иллюстрации герб и флаг  серёдки прочерченной  на карте Европы линии - польского города  Острув-Мазовецка
 
***
 Булат Окуджава

Прощание с новогодней ёлкой

Синяя крона, малиновый ствол,
звяканье шишек зеленых.
Где-то по комнатам ветер прошел:
там поздравляли влюбленных.
Где-то он старые струны задел —
тянется их перекличка…
Вот и январь накатил-налетел,
бешеный как электричка.
Мы в пух и прах наряжали тебя,
мы тебе верно служили.
Громко в картонные трубы трубя,
словно на подвиг спешили.
Даже поверилось где-то на миг
(знать, в простодушьи сердечном):
женщины той очарованный лик
слит с твоим празднеством вечным.
В миг расставания, в час платежа,
в день увяданья недели
чем это стала ты нехороша?
Что они все, одурели?!
И утонченные как соловьи,
гордые, как гренадеры,
что же надежные руки свои
прячут твои кавалеры?
Нет бы собраться им — время унять,
нет бы им всем — расстараться…
Но начинают колеса стучать:
как тяжело расставаться!
Но начинается вновь суета.
Время по-своему судит.
И в суете тебя сняли с креста,
и воскресенья не будет.
Ель моя, Ель — уходящий олень,
зря ты, наверно, старалась:
женщины той осторожная тень
в хвое твоей затерялась!
Ель моя, Ель, словно Спас-на-крови,
твой силуэт отдаленный,
будто бы след удивленной любви,
вспыхнувшей, неутоленной.
1966 г.